– Через пять дней можно будет седлать?

Дуб сложил ладони, изобразив ездока, и медленно двинул ими вверх и вниз.

– Легко начать. Разумеется.

Дуболом медленно опустил подбородок. Блажка подавила желание заговорить об отъезде из Отрадной. Переманить бывшего кочевника на свою сторону было непросто. Он хорошо знал о тяготах бездомного странника, а она просила его вернуться к такой жизни. Угроза орков и кавалеро была ничем в сравнении с годами, что он провел в пустошах, уязвимый и одинокий. Черт, другие братья говорили, что он еще не мог привыкнуть к кровати и продолжал спать на полу. Как ей было убедить его вернуться к тому, от чего он во многом так и не ушел? По вечерам он чаще всего по-прежнему ложился голодным. Стены Отрадной, этот хлев составляли ему всю разницу между старой жизнью и новой, привязывали его к копыту. Против этого Блажка не возражала, пока не возражала, а значит, у нее не было иного выбора, кроме как оставить его в покое, признав Дуба с Хорьком самыми стойкими из своих противников.

А вот Облезлого Змея и Баламута убедить было возможно. Мед уже работал над Змеем, и как только они заполучат его голос, Блажка добьется того же и от самого нового посвященного.

К сумеркам дождь поредел, и вскоре стало душно. Колпак у ворот занимался с Тоуро и Петро на мечах. Самые старшие закаленные претенденты старались изо всех сил – новость о посвящении Баламута явно воодушевляла их достаточно, чтобы превзойти их внутренний страх перед Колпаком. Почти.

Блажка наблюдала за тренировкой, пока не наступила темнота и не вернулся Хорек со своей командой копателей. Все были грязные и уставшие. Дача и Инкус шагали в группе рядом друг с другом. Лодыря с Мозжком также призвали, несомненно, по настоянию Овса. Трикрат подошел к ней, весь в земле.

– Почти закончили, – сообщил он.

Черт, как здорово, что он вернулся.

Блажка решила сама посвятить часть следующего дня раскопкам. Хорошо было бы вонзиться металлом во что-то твердое, пусть даже это только земля с камнями.

– Молодцы, – похвалила она замызганных работников, проходивших мимо. И стукнула Овса кулаком по плечу. – Приходи в мою светлицу, как приведешь себя в порядок.

– С радостью, – ответил проходивший мимо Лодырь. Он развернулся и шагал спиной вперед, задорно улыбаясь.

– Двигай дальше, Шлюхан, – ответила ему Блажка.

Кочевник сделал что было велено и громко рассмеялся. И что-то в этом звуке, порожденном искренним весельем после физического труда, навело Блажку на мысль, что необходимо было быстро подавить. Необходимо, но она не стала этого делать. Блажка поймала себя на том, что смотрит Лодырю вслед, пока он не скрылся в доме винодела.

В ту ночь Блажка и Овес разделили скудное количество вина. Только так она могла не выпить всю жалкую порцию одним глотком.

– Как думаешь, в уньярских припасах есть еще это мерзкое, но и великолепное молоко? – спросила Блажка задумчиво с края кровати, ставя локти на колени, чтобы наклониться вперед.

Овес взглянул на нее с табурета с плохо скрываемой тревогой.

– Знаю, – сказала она. – Сейчас не время напиваться. – Она задумалась, случалось ли Овсу хорошо выпивать в Яме Почета, но позволила вопросу затихнуть у себя в голове. Едва ли он был в настроении об этом говорить. – Есть успехи с Хорьком?

Овес с досадой пожал плечами.

– Я подколол его по поводу его вызова. Ему было неловко его бросать.

– Достаточно неловко, чтобы изменить голос?

– Может быть. Если достаточно его загнобить. Хочешь пойти по этому пути?

Блажка вернула ему бутылку и покачала головой.

– Нет… Но правильно ли я сделаю? И правильно сделала, что не стала бороться за победу в голосовании?

– Сама знаешь, на это нет ответа.

Она правда знала. Как знала и то, что нельзя быть уверенной в том, что Колпак не убил бы того, кого Хорек выбрал бы своим чемпионом. И выбрать Овса она не могла по той же причине – особенно после Ямы.

– Ваятель бы поборолся. – Она приняла вино и сделала большой глоток.

– Да. Но он бы не взял женщин в соплячки.

От горького смешка она выронила каплю вина. Затем потерла подбородок.

– Сказать честно? Я никогда об этом не думала. Черт. Да и о чем говорить? Я много лет боролась с презрением Ваятеля, только чтобы доказать, что я не такая, как все. А их я приняла за шлюх, Овес.

– Не так уж ты и ошиблась. Одна из них и есть шлюха, так? Ты выслала ее за Сыновьями так быстро, что я не успел даже ее разглядеть. Теперь остальные две дважды подумают, прежде чем ослушаться приказа.

Он хотел, чтобы Блажке полегчало. Но она не хотела. И не хотела зацикливаться на Аламре. Она не дала девушке послабления своим заданием. Заданием, о котором не осмеливалась говорить даже с Овсом.

Блажка сделала еще глоток и отдала бутылку.

– И может, еще хуже… Даже когда я поняла, какая у них цель… черт, я могла думать только о том, что ни у одной из них нет никаких шансов.

Овес хмыкнул.

– Черт, сегодня во рву одна проделала работу за десятерых.

– Сказал один трикрат про другую.

– Не за нее. Ту, что в шрамах… Про Дачу.

Блажка почтила это кивком.

– Выдержка у нее есть. Но хватит ли ее? Похоже, она привычна к тяжелому труду, но копать – это не ездить в седле. Это не драться с тяжаками, сохраняя строй на свине, стрелять из тренчала на ходу и попадать в цель.

– Это вряд ли кто из них сумеет, даже с тренировками.

Блажка метнула в него взглядом.

– Похоже, я не единственная, кто думает, как Ваятель.

– Ты никогда не была соплячкой.

– Я знаю, нахрен!

Овес выставил руку, бессловесно призывая к спокойствию.

– Когда мы с Шакалом росли, был еще один сопляк. – Он немного помолчал, сосредоточившись на том, чтобы вытащить из памяти его имя. – Джоам. Хороший ездок. Крепкий боец. Самый уверенный стрелок из нас. А одной ночью… мы нашли его болтающимся на стропилах в казарме. Он повесился. Не было никаких признаков, которые бы на это указывали. Была еще пара чуть старше нас – не помню даже, как их звали, – но они не прошли голосования в братстве и ушли пешком пытать счастья у Сеятелей черепов. Но до Борозды так и не добрались. Есть причины, почему в Отрадной… черт, да во всем Уделье нет других полукровок, кроме как братьев в копытах или кочевников. Большинство не переживают тренировок или позора от провала. И шансы этих троих не падали только из-за того, что было у них между ног, Иза. Полукровки с болтающимися стручками терпели неудачи и погибали много лет, потому что это просто тяжело и все.

– Я никогда об этом не думала, – призналась Блажка.