Наконец Кеймис с группой солдат на двух шлюпках отправился на поиски копи. Но англичане были обстреляны с острова Сейба и, потеряв убитыми и ранеными девять человек, вернулись назад. После этого Кеймис предпринял исследование Ориноко, пройдя по ней 150 миль (испанцы утверждали, что 300). Когда он вернулся, то увидел, что Сан-Томе сожжен его солдатами.

Кеймис и не пытался найти копь у горы Аио. Он все говорил о необходимости искать другую копь. Остальные члены экспедиции с полным основанием спрашивали Кеймиса, задем он совершает столь далекое плавание в поисках золота, когда, возможно, копь находится лишь в 20 милях от Сан-Томе? Люди требовали возвращения к побережью, и Кеймис вынужден был согласиться. 1 февраля англичане покинули Сан-Томе. Из 400 солдат и матросов, начавших экспедицию, назад вернулись лишь 150. 2 марта Кеймис встретился с Рэли.

Рэли получил пйсьмо Кеймиса 13 февраля. Каждая фраза пронзала его сердце. Ничего худшего ему не могли бы сообщить. Смерть сына была для него страшным ударом. Позднее он писал жене: «Я до сих пор не знал, что такое печаль». Чем больще Рэли узнавал об экспедиции Кеймиса, тем горше ему становилось. Казалось, старый приятель делал все, чтобы его погубить. Кровавые стычки с испанцами, разграбление и сожжение Сан-Томе! Рэли понимал, что его ждет по возвращении на родину.

В свое оправдание Кеймис выставил весьма нелепые аргументы. Он говорил, что местность около копи очень холмиста и покрыта непроходимым лесом, что они взяли мало продовольствия, что испанцы сосредоточили огромные силы в этом районе. Кроме того, Кеймис, как он утверждал, боялся, что Рэли умер либо от болезни, либо получив известие о смерти сына.

Рэли отверг все доводы Кеймиса. Он лишь выразил надежду, что тот сумеет оправдать себя перед королем и Тайным советом, но пусть не рассчитывает на его, Рэли, сочувствие и поддержку.

Через несколько дней Кеймис пришел в каюту Рэли и показал письмо, написанное им графу Эранделу, одному из поручителей Рэли. Кеймис просил рассматривать это письмо как его извинение за неудачу экспедиции. Но в письме Рэли нашел все прежние объяснения и доводы и отказался их принять. Кеймис спросил, окончательное ли это решение. Рэли ответил утвердительно. Со словами «Я теперь знаю, как мне поступить» Кеймис вернулся в свою каюту. Почти тотчас там раздался пистолетный выстрел. Ничего не подозревая, Рэли послал слугу узнать, кто стрелял. Кеймис сказал, что это он случайно выстрелил, не зная, что пистолет заряжен. Рэли успокоился. Но когда спустя полчаса в каюту Кеймиса вновь вошел слуга, он нашел его лежащим с ножом в сердце. Пуля лишь слегка задела ребро, и Кеймис завершил самоубийство, ударив себя ножом в левую часть груди.

Рэли не выразил сожаления по поводу самоубийства Кеймиса. Он еще более ожесточился, узнав из испанских бумаг, присланных Кеймисом, что копь находится лишь в двух часах пути от Сан-Томе и работы там были прекращены из-за нехватки рабочей силы. Рэли приказал вернуться в Ориноко, но его капитаны не повиновались. Рэли уже не мог заставить их выполнять свой приказ: его авторитет был подорван провалом экспедиции. Капитаны Уолластон и Уитни решили отправиться к острову Гренада, чтобы попытаться захватить испанские корабли, идущие на родину. Они звали с собой и Рэли, говоря ему с грубой откровенностью, что если он вернется в Англию, то его можно считать мертвым.

Беспорядок в эскадре достиг наивысшей стадии, когда английские суда были у острова Сент-Кристофер. Рэли высадил в плоскодонки тех, кто был настроен наиболее враждебно, и отправил их на родину под командой своего двоюродного брата Уильяма Герберта. Примерно в это же время эскадру покинул и капитан Роджерс Норт, направившийся в Англию. Флот Рэли распался, ои утратил над ним контроль. Планы на будущее становились все более и более нереальными. Рэли собирался идти к Ньюфаундленду, там провести ремонт судов и отдохнуть, а затем вернуться к устью Ориноко, чего бы это ни стоило. Он также надеялся захватить испанский «золотой флот». Но скоро Рэли убедился, что никто его не поддерживает. Он послал с Нортом письма на родину. В одном из них, адресованном государственному, секретарю Ральфу Уинвуду и датированном 21 марта, Рэли дал отчет о всех перипетиях экспедиции и обстоятельствах самоубийства Кеймиса. Он жаловался на то, что король, совершенно о нем не заботясь, сообщил все детали его плавания испанцам. «Что станет со мной теперь, я не знаю. Я не буду прощен в Англии, и мое имущество отберут. И дадут ли какой-то другой принц или страна мне хлеб, неизвестно». Рэли просил не верить злым наветам людей, вернувшихся в Англию с Гербертом.

Но Рэли напрасно взывал к Уинвуду. Тот внезапно умер, и дошедшее до Лондона письмо читал уже его преемник Роберт Ноунтон, относившийся к Рэли, в отличие от Уинвуда, недоброжелательно.

Тогда же Рэли послал очень грустное письмо жене: «Я едва жив, и ты уже знаешь почему. Уитни... которому я доверял больше, чем кому-либо из капитанов моего флота, покинул меня у Гренады, а с ним и Уолластон. Так что у меня сейчас лишь пять судов, одно из которых я посылаю домой...».

Вскоре от Рэли ушли и остальные капитаны, и он направился к Ньюфаундленду один. Во время пути Рэли обнаружил, что около сотни человек из его экипажа сговорились захватить судно, чтобы пиратствовать на нем. Рэли вызвал их на откровенность, и они признались, что не хотят возвращаться ни в Англию, ни в Гвиану. Рэли удалось уговорить их плыть в Ирландию, обещав, что они будут прощены.

Здоровье Рэли по-прежнему было очень плохим, но ему приходилось почти все время бодрствовать: он опасался, что заговорщики отступятся от своих слов и схватят его.

26 мая «Судьба» прибыла в ирландский порт Кинсейл. Там уже стояли три корабля его эскадры. Капитаны судов встретили его враждебно. Враждебной была и встреча на берегу. Там уже было известно о провале экспедиции, о сожжении Сан-Томе и о реакции короля Якова.

Роджер Норт дал королю полный отчет о плавании, стараясь подчеркнуть его положительные стороны. Но Яков уже все знал от Гондомара, получившего сведения из Мадрида. Едва дождавшись, чтобы объявили о его приходе, Гондомар бросился к Якову, крича: «Пираты! Пираты! Пираты!» Он напомнил королю его обещание отправить Рэли в Мадрид для суда над ним.

Яков был занят переговорами с Филиппом III о женитьбе своего сына на испанской принцессе и никак не хотел раздражать его. 9 июня Яков подписал документ, в котором говорилось