Все учителя в региональной старшей школе Таунсенда знают Джейкоба Ханта, даже если он не посещал их уроки. Отчасти это связано с его нынешней дурной славой, но у меня создается впечатление, что еще до ареста за убийство он был из тех учеников, которых вам каждый покажет в коридоре, потому что он резко выделяется из общей массы. Несколько часов я опрашивал персонал и слушал, как Джейкоб сидел один за обедом, как переходил из кабинета в кабинет, надев огромные наушники, чтобы защититься от шума, как одноклассники отпускали в его адрес грубые замечания. В результате я задаюсь вопросом: как ему удалось выдержать восемнадцать лет, прежде чем совершить убийство?

Я узнал, что Джейкоб учебу в школе переплетал со своей страстью к криминалистике. На английском, когда задавали прочесть биографию известного человека и сделать доклад, он выбирал пионера судебной медицины Эдмона Локара. На математике его самостоятельный исследовательский проект был посвящен теории Герба Макдональда о связи угла нанесения удара и характера брызг крови.

Сопровождающий психолог Джейкоба Франсез Гренвиль, худая бледная женщина с помятым лицом, напоминающим застиранную одежду, говорит мне:

– Джейкоб готов был на все, лишь бы вписаться в коллектив. – (Я сижу в ее кабинете и листаю папку с личным делом Ханта.) – Довольно часто это делало его предметом насмешек. В каком-то смысле все его попытки были обречены, пытался он стать своим в классе или не пытался. – Франсез ерзает на стуле от неловкости. – Я беспокоилась, что однажды он принесет в школу пистолет… знаете, чтобы свести счеты. Как тот парень в Стерлинге, Нью-Гэмпшир, несколько лет назад.

– Джейкоб когда-нибудь делал что-то в этом роде? Пытался свести счеты?

– О нет. Честно говоря, он милейший ребенок. Иногда он приходил сюда на переменах и делал домашнюю работу. Однажды починил мой компьютер и даже восстановил файл, с которым я работала. Большинство учителей любят Джейкоба.

– А остальные?

– Ну… одним лучше дается общение с такими детьми, другим хуже, но я вам этого не говорила. Ученик вроде Джейкоба может быть вызовом для учителя, это самое меньшее. Есть тут несколько таких дуболомов, если вы понимаете, о чем я. И когда учителю встречается ребенок вроде Джейкоба, который ломает план урока, не менявшийся уже лет двадцать, да к тому же оказывается, что он прав, это не всем нравится. – Франсез пожимает плечами. – Вы можете расспросить учителей. В целом Джейкоб общался с ними лучше, чем со своими сверстниками. Его не занимали обычные для старшей школы юношеские драмы, вместо этого он хотел говорить о политике, о научных открытиях, о том, действительно ли Евгений Онегин – самый сильный герой Пушкина. Во многих смыслах беседовать с Джейкобом было все равно что с другим учителем… – Она мнется. – Нет, вообще, это было все равно что говорить с просвещенным ученым, до которого учителям хотелось бы дорасти, но на пути то и дело встают счета, плата за машину и визиты к ортодонту.

– Если Джейкоб так хотел стать своим среди учеников, что он делал в учительской?

Франсез качает головой:

– Полагаю, можно стерпеть неприятие сколько-то раз, но потом вам понадобится получить поддержку.

– Что вам известно о его отношениях с Джессикой Огилви?

– Ему нравилось заниматься с ней. Он называл ее своим другом.

Я вскидываю взгляд:

– А как насчет подружки?

– Ничего об этом не знаю.

– У Джейкоба когда-нибудь была девушка в школе?

– Не думаю. В прошлом году он был с девушкой на балу перед летними каникулами, но говорил больше о Джесс, чем о своей спутнице. Именно Джесс вдохновила его прийти.

– С кем еще общался в школе Джейкоб?

Миссис Гренвиль хмурится.

– В том-то и дело, – говорит она. – Если бы вы попросили Джейкоба перечислить своих друзей, он, вероятно, сделал бы это. Но если бы вы обратились с той же просьбой к детям из списка Джейкоба, в числе их друзей его не оказалось бы. Синдром Аспергера – причина того, что он неправильно истолковывает нахождение рядом с кем-то как эмоциональную связь. Так, например, Джейкоб сказал бы, что он дружит с девочкой, которая была его партнершей на лабораторной по физике, хотя это чувство может вовсе не быть взаимным.

– Значит, с дисциплиной у него проблем не было?

Миссис Гренвиль выпячивает губы:

– Нет.

Я кладу раскрытую папку с личным делом на стол перед ней и указываю на одну запись:

– Тогда почему в прошлом году Джейкоба Ханта отстранили от занятий за нападение?

Мими Шек похожа на девушку, о которой я мечтал в старшей школе, хотя она понятия не имела о том, что мы четыре года жили с ней в одном доме. У нее были длинные черные волосы и тело, созданное для поклонения, искусно облаченное в одежду, которая открывала дюйм голой кожи над поясом джинсов, когда она тянулась вверх или наклонялась. Кроме того, Мими так нервничает, что, наверное, выбежала бы из кабинета, если бы миссис Гренвиль не закрыла дверь.

– Привет, Мими, – с улыбкой говорю я. – Как дела?

Девушка переводит взгляд с меня на психолога, крепко сжав губы. Потом с мучительным вздохом опускается на кушетку:

– Клянусь, я ничего не знала про водку, пока не пришла к Эсме.

– Что ж, это интересно… но я хотел сегодня поговорить с тобой не об этом.

– Нет? – шепчет Мими. – Вот черт!

– Я хотел спросить тебя о Джейкобе Ханте.

Мими краснеет как свекла:

– Я, вообще-то, мало его знаю.

– В прошлом году ты была участницей инцидента, из-за которого его отстранили от занятий, верно?

– Это была просто шутка. – Мими закатывает глаза. – Откуда я могла знать, что он шуток не понимает?

– Что произошло?

Девушка отодвигается к стенке на кушетке миссис Гренвиль.

– Он все время вертелся поблизости. Это было неприятно, понимаете? Ну представьте, я болтаю с подружками, а он стоит рядом и подслушивает. А потом я получила сорок баллов за тест по математике, потому что мистеру Леблану вечно все не так. Из-за этого я сильно разозлилась и попросилась выйти в туалет. Но я туда не пошла, а просто завернула за угол в коридоре и заплакала, потому что, если бы я опять завалила математику, родители отобрали бы у меня телефон и заставили бы удалить мой аккаунт из Facebook. И тут ко мне подгребает Джейкоб. Наверное, он выходил из класса для одного из своих дурацких перерывов и возвращался назад. Он стоял и молчал, просто смотрел на меня, а я сказала ему: «Отвали». Он ответил, что останется со мной, потому что так поступают друзья, а я сказала, если он действительно хочет быть моим другом, пусть пойдет в кабинет математики и скажет мистеру Леблану, чтобы тот шел на три буквы. – Мими помолчала. – Джейкоб так и сделал.