Шрифт:
Закладка:
Международная напряженность в Европе к апрелю 1859 года достигла своего пика. В Северной Италии две страны приготовились к войне. Одна из могущественнейших континентальных держав — Франция, не афишируя, также активно приводила свои вооруженные силы в состояние боевой готовности. На Апеннинах и в Австрийской империи власти призывали своих подданных к борьбе против врага.
Пруссия, а следом и Великобритания предложили Австрии и Пьемонту отвести одновременно войска на расстояние в десять лиг[397] от границы. Неожиданно Кавур дал свое согласие на перемещение армии, но правители Австрии отказались сделать это. По крайней мере, по их мнению, первые шаги в данном направлении (а в последующем и разоружиться) должна была сделать Сардиния. В Вене победили сторонники жесткого курса, которые посчитали, что положение вещей нетерпимо и наступило время окончательно решить «вопрос с Пьемонтом». Австрийцы не отказывались от участия в конгрессе, но полагали, что любое обсуждение в его рамках изменения статуса Австрии на Апеннинах, закрепленного в договоре 1815 года, недопустимо. Если другие великие державы не могли дать гарантий сохранения status quo в Италии, то и все остальные действия не имеют значения.
Австрийских правителей пугала перспектива вытеснения из Италии, потеря Ломбардии и Венеции, что могло означать распад и остальной империи. Военные и дипломаты рассчитывали привлечь под свои знамена Пруссию и остальные германские государства, которые позволили бы быстро сокрушить маленькую Сардинию и при необходимости перенести боевые действия на территорию Франции. Кроме того, долговременное содержание большой армии на внешних границах требовало огромных расходов. Таким образом, в середине апреля 1859 года в Вене жребий был брошен.
Одновременно с этим давление Лондона на Париж вызвало обратную реакцию у Наполеона III. Правитель Франции не любил настойчивого внешнего вмешательства в его политику и поступки. Он готов был участвовать в конгрессе, но постоянно выслушивать указания, как ему поступать, было не в его духе. Императора окончательно увлекла идея французского влияния на Апеннинах. Теперь он уже бесповоротно решил реализовать план, озвученный летом прошлого года в Пломбьере.
Последним усилием британской и прусской дипломатии вернуть обсуждение европейского кризиса за стол переговоров стало предложение начать всеобщее разоружение, озвученное в середине апреля 1859 года, что могло предотвратить войну в Италии.
Именно в эти тревожные часы, по словам Смита, «Кавур решил произвести впечатление непоколебимой уверенности. 16 апреля он сказал, что „перевернет весь мир с ног на голову“, но не отступит. На следующий день, когда ему сообщили из Лондона, что в Вене готовится ультиматум, он выразил уверенность, что Австрия желает атаковать и победа обеспечена»[398].
Однако «двадцать четыре часа спустя, — продолжает британский специалист, — его уверенность рухнула, когда в категоричной ноте из Парижа было сказано, что он должен уступить и принять предложение о разоружении. Кавур проснулся, услышав эту новость рано утром девятнадцатого числа, и сразу же понял, что ему ничего не осталось, кроме как вышибить самому себе мозги: „Англичане победили — мы потеряли все, и Наполеон бросил нас“. Его племяннику было отправлено отчаянное письмо с инструкциями, что делать после его смерти. Позже в тот же день Кастелли и Фарина застали его в офисе, он приказал никого не пускать. Они были встревожены настолько, что взломали дверь и обнаружили, что он деловито рвет и сжигает свои бумаги. Кавур больше никогда не возвращался к своим разговорам о самоубийстве… Но Кастелли расплакался и никогда не забывал этой ужасной сцены: зная „жестокость природы Кавура“, он на мгновение испугался худшего»[399].
19 апреля 1859 года Кавур в отчаянной попытке переломить ситуацию написал послание Наполеону III, в котором попытался в последний раз убедить императора открыто встать на сторону Пьемонта. Весь следующий день Кавур провел в тревожном ожидании ответа из Парижа, но никаких новостей не последовало.
Развязка наступила 21 апреля. В этот день посольства России, Франции и Англии проинформировали Кавура, что Австрия отклонила все предложения по взаимному разоружению и в ближайшие дни потребует от Пьемонта немедленного одностороннего разоружения под угрозой начать войну. Через несколько часов пришла телеграмма от Валевского, в которой было написано: «Можете рассчитывать на нашу самую энергичную поддержку»[400].
Не теряя времени, Кавур от имени Сардинского королевства объявил, что Пьемонт «принимает принцип всеобщего разоружения»[401]. Британцы попытались спасти положение, уговаривая австрийцев не предъявлять ультиматум Пьемонту и согласиться с разоружением, но Буоль ответил категоричным отказом.
В полдень 23 апреля 1859 года Кавур выступил на заседании субальпийского парламента, специально созванного для этого правительством, где кратко рассказал о ходе переговоров и вероятности предстоящей войны с Австрийской империей. В этой связи он просил депутатов провести голосование по вопросу предоставления королю чрезвычайных полномочий на время войны. После небольшого перерыва подавляющая часть депутатского корпуса проголосовала за предоставление таких полномочий.
В тот момент, когда после объявления результатов голосования депутаты дружно повскакивали со своих мест и разразились криками «Да здравствует король!» и «Да здравствует Италия!», Кавур получил записку от своих помощников, в которой говорилось, что австрийские представители прибыли на железнодорожный вокзал Турина. Кавур поспешил из зала заседания парламента и, увидев в холле одного из друзей, негромко сказал: «Я покидаю заседание последней пьемонтской палаты. Следующей будет — Королевства Италия!»[402]
Выйдя из палаццо Кариньяно и отправившись в Министерство иностранных дел, Камилло ди Кавур сделал первые шаги по прямой дороге, ведущей к триумфу.
Глава 13. Война с Австрийской империей. Отставка
«Alea jacta est!»[403]
В семнадцать часов пятнадцать минут 23 апреля 1859
