Несколько секунд – и он исчез в густой листве, мокрой от водяной пыли, которая неслась с водопада.

– Мужайтесь, ребята! – крикнул Александр неграм по-английски. – Сейчас мы вам поможем!

Три срезанные Жозефом лианы, тонкие, но крепкие, как канаты, извиваясь упали на землю.

Тут бегом вернулся Альбер. Он был в отчаянии.

– Пирога выбыла из строя! – кричал он издали. – Гиппопотам перекусил борт. Открылась течь в двух местах.

– Я так и думал, – хладнокровно ответил Александр. – Поэтому-то я и приказал Жозефу поискать на всякий случай канат. Эй, Жозеф, слезайте, друг мой!

– Есть, месье Александр! – ответил каталонец, соскальзывая вниз между лианами, как марсовой между снастями.

– Ну вот! А теперь моя очередь действовать. Ты, Альбер, хорошенько обвяжи меня под мышками одной из этих лиан. Затем, по мере того как я буду отплывать от берега, потихоньку разматывай их. Когда первая кончится, привяжи к ней вторую. Вы, мастер Виль, возьмите карабин и смотрите в оба. Не исключено, что я опять напорюсь на гиппопотама. Тогда вы стреляете.

– Ну нет, месье Александр, – горячо перебил его Жозеф, – не допущу я, чтобы вы тут изображали ньюфаундленда! Я сам вытащу негров.

– А я? – сказал Альбер. – Неужели ты думаешь, я буду сидеть и плести веревки, когда ты рискуешь переломать себе все кости?

– Оставь, Альбер.

– Да ни в коем случае!

– Давайте я вас помирю, господа, – вставил Жозеф. – Вы, месье Альбер, должны себя сохранить ради мадам Анны. У вас, месье Александр, есть мать. А у меня нет никого. Я уже рисковал своими костями по менее важному поводу, и не позже как сегодня утром. Так что нечего тут – я ныряю.

– Ладно! – сказал Александр. – Если мы слишком долго будем соревноваться в великодушии, это кончится плохо для тех двух бедняг. Идите, Жозеф. Это добрый поступок, и я буду у вас в долгу.

– Карай! Месье Александр, я вам верю. Раз, два…

Смелый каталонец бросился в волны, и они разбились в сверкающую пыль. Затем он стал сильно грести руками и поплыл к тому месту, где выбивались из сил истощенные борьбой негры. А течение все ломало и ломало обломки их плота. Несмотря на прилив энергии, которую им теперь подавала надежда на спасение, они уже с трудом держались.

Крик ужаса вырвался у Альбера и Александра, когда они увидели, что последний обломок плота разбился о скалу. Вся самоотверженность Жозефа становилась излишней. Но нет. К счастью, два бревна задержались, и утопающие смогли за них ухватиться.

Тут подоспел Жозеф. Он уже дышал тяжело, как кит.

– Ничего, ребята! Смелей! – весело кричал он. – Еще капельку продержитесь! Только за меня не хвататься, а то будет плохо. Постой-ка, да они не отвечают! Уж не померли ли они? Карай! Да они стали пепельного цвета… Это со страху! Ну, давайте!..

Он схватил их обоих за волосы и поплыл обратно. По счастью, течение благоприятствовало ему. Если бы надо было плыть вверх, то, несмотря на всю свою смелость и ловкость, Жозеф пошел бы ко дну вместе с обоими спасенными. А теперь его несло к островку, да еще Альбер и Александр крепко держали в руках лианы на случай, если бы его стало относить в сторону. Трудно было, однако, держаться на воде, и Жозеф не без тревоги думал, как ему быть с обоими неграми: они стали беспомощны, как два покойника.

Грохот водопада мешал ему слышать советы Александра и Альбера, а те не знали, что негры лишились чувств, и все кричали им, чтобы они обвязались лианой. Одно из двух бревен, уцелевших от плота, давно унесло водой. Осталось еще одно, последнее. К счастью, дерево было очень пористое, похожее на хлопковое дерево из лесов Гвианы.

Не найдя другого выхода, Жозеф крепко обхватил бревно ногами, громко прокричал и поплыл, не выпуская из рук густые волосы негров.

Альбер и Александр, не зная, насколько прочна лиана, с ужасом наблюдали этот маневр, необходимость которого они не понимали. Если лиана оборвется, все трое неминуемо погибнут!

Но такой героизм не мог не быть вознагражден. Три человека неслись, их бросало и кружило, но лиана держала крепко, и в конце концов Жозеф, изнуренный и задыхающийся, подплыл к берегу вместе с двумя африканцами, все еще находившимися в глубоком обмороке.

Но тут он и сам лишился чувств.

Негры были не из тех слабеньких существ, которые часто падают в обморок. Когда они оказались на берегу и Альбер с Александром принялись их растирать, они вскоре начали шевелить руками и ногами, широко раскрыли свои фарфоровые глаза и оба одновременно громко чихнули, что доказывало вполне благополучное состояние всех их органов.

– Будьте здоровы! – невозмутимо пожелал им Жозеф. Он и сам чихнул не менее звучно и добавил, обращаясь уже к себе: – И ты тоже будь здоров, друг Жозеф.

Потом он воскликнул:

– Черт возьми, я все-таки доволен! Не так ли, месье Александр? Вовремя я подоспел! Еще минутка – и они бы утонули самым аккуратным образом.

– Ах, Жозеф, Жозеф! И нагнал же ты на нас страху! – сказал Альбер, все еще дрожавший при мысли об опасности, какой подвергал себя его молочный брат. – Но ты цел и невредим?

– Как казематы форта в Пра-де-Молло!..

– Ну вот и отлично! А что касается негров, то, по-моему, у них со страху мозги немного съехали набок. Смотри, Александр, как они на тебя уставились!..

– Да ведь, черт возьми, это мои старые знакомые! Это Ган, сын Магопо, и его племянник Хорс[23]. Неожиданная и приятная встреча!

Но молодые батоки, два прекрасных, атлетически сложенных представителя кафрской расы, не могли выговорить ни слова, – так они дрожали, так у них стучали зубы. Разве только встреча с баримами – божествами водопада – могла бы до такой степени ошеломить их.

– Ну что вы, дети мои?! – мягко сказал им Александр. – Успокойтесь. Ведь вы меня знаете. Вам больше не грозит опасность… Вы оба живы, а я ваш друг…

– Вождь… Белый вождь! – с трудом пробормотал Ган, а Хорс, видимо, был готов броситься назад в Замбези, чтобы только не глядеть на существо, которое ему казалось сверхъестественным.

Александр сделал шаг вперед и дружески подал Гану руку, но тот отскочил, как если бы ему протянули кусок раскаленного железа.

– Ничего не понимаю! – сказал Александр. – Да они просто сошли с ума!

– Это вождь, – наконец выжал из себя Хорс.

– Да! Великий вождь, наш друг! – подтвердил Ган и громко расхохотался.

Хорс немедленно последовал его примеру, и раскаты неудержимого хохота гремели еще долго.