Шрифт:
Закладка:
— Ну да, было, — вставил Топор, ответно махнув рассказчику стаканом.
— Я просто в полном офигевании от происходящего и, как вы думаете, что я вижу? Рядом с элитником, еще не до конца отдавшим концы, стоит вот этот вот балбес, — указал он на Дикого.
— Это почему же балбес? — возразил тот.
— Да потому, что стоял, спокойно зажав сигару в зубах, с «Барреттой» наперевес и в очках дурацких, как на тех самых постерах к дешёвым боевикам, Рембо этакий, дрыщеватый, правда, немного, — народ закатился хохотом, а Дикий стал всем комично демонстрировать свою мускулатуру.
Остальные наперебой либо подтверждали рассказ полностью, либо частично виденное, но общая картина мне уже была понятна, получилось эпично, вот одного я не мог понять, причём тут я, если все поняли, что Дикий всех тварей повалил, пока он не потребовал тишины, подняв бокал над столом.
— Красиво вышло, я понимаю, но поверьте, в тот момент я столько кирпичей отложил, что можно было бы еще один периметр в Бастионе отгрохать, — начал он так, что все хором заржали. — Тварь та проявилась в нескольких метрах передо мною, все, думаю, отбегался, ни семьи, ни детей, ни скучной работы, — выпалил он очередную шутку. — Вдруг весь мир замедлился, а меня обнимает вот этот господин, — ткнул он в меня пальцем, — нет, я все понимаю, нам конец, но я не очень мальчиков люблю и даже в такой момент не готов, — он не успел завершить фразу, все опять заржали, а я подумал, что вот тут-то и начинается официальная история, которую меня так просил послушать Шутер. — Представляете, он меня держит, а весь мир вокруг, как в кисель попал, медленно все так, видно, как пуля сбоку в сторону элитника летит, медленно так летит, как муха, обожравшаяся сгущёнки, и тут я понимаю, что мне нужно делать. Две гранаты из-за пазухи в открытую пасть элитке без чеки вкладываю, с винтовки всех поливаю, а Шустряк меня носит и крутит, чтобы я всех отстрелил и вдруг все вновь завертелось. Тут я и решил, что сигара — это прямо вариант для того, кто такую тварь в соло завалил.
— Ты, солист, без Шустряка с его клокстопом уже бы давно удобрением лежал на одном из кластеров, — выкрикнул кто-то с дальнего стола.
— Думаю, добрая половина, если не больше, удобрением бы лежала, — поправился Дикий. — Так что в очередной раз за Шустряка.
Больше интересных баек не было, отдельные разговоры о хабаре, о том, что Бастион, и не только, мог полностью опустеть, о том, кто и на чём крутил такие вылазки в дальнейшем. Уже когда вечерело, ко мне подошёл официант, сообщив, что я могу подняться в любой момент в конференцзал, когда устану от этого балагана, особенно подчеркнуто он выделил последние слова. Я тут же решил воспользоваться данной возможностью, с фразой о том, что вызывает начальство, откланялся и вошел в дверь рядом с барной стойкой.
В конференцзале за большим столом, занимавшим почти всё доступное пространство помещения, меня ожидали. Сидело трое, Шутер и двое незнакомцев, хоть мне и не удалось сразу понять, кто из них Шатун, но одного я почему-то сразу выделил.
— Проходи, присаживайся, где удобно, — Шутер заговорил первым, — сейчас еще двое подойдут, они так же поучаствуют.
— Не вопрос, — сказал я, присаживаясь на ближний стул.
— Добрый, — услышал я знакомый оперный голос, я его уже слышал, когда находился в палате, но тот, кто прошёл и сел на свободный стул, совсем ему не соответствовал. Жилистый, невысокий человек очень диссонировал такому бархатному голосу, который должен принадлежать тучному человеку.
— Все в сборе? — с каким-то мальчишеским задором произнёс моего возраста пацан, одетый в яркий халат со странными синеволосыми девочками. Видел я его в первый раз и внешне он был моим ровесником, но его поведение соответствовало детскому, отчего я и принял его за пацана, пока не увидел лицо.
— Итак, для начала я всех представлю, — заговорил тот, в ком я подозревал Шатуна, на вид постарше меня, но ненамного, хотя здесь в Улье возраст очень субъективная вещь. — Я Шатун, может, ты даже меня знаешь, это Тихий, мой зам, — сказал он, указывая на второго, сидевшего рядом с ним, и если бы не разные лица, то по ауре вокруг них я бы сказал, что они братья, дети одной волчицы. — Шутера ты знаешь хорошо, рядом с ним Жнец, — указал он на того самого, чей голос ввел меня в ступор, — ну, и Факир, это штатный знахарь из Клина, собственно, этим троим ты и обязан тем, что живой и дар твой в порядке.
— Спасибо, — невольно, но искренне поблагодарил я, — хотелось бы знать условия возврата моего долга.
— Долга? — переспросил Шатун.
— Да вы же меня жемчугом поднимали, — махнул я рукой на знахарей, — и если красные и черные меня не беспокоят, добуду, даже с процентами, то последняя белая приводит меня в замешательство, а именно её мне скормил Жнец.
— Хм, — протянул Жнец на выдохе, — очень интересно, с чего вы взяли, молодой человек, что именно я вам её скормил?
— Видел, если можно так выразиться, — в этот момент у Жнеца поднялась одна бровь.
— Так, предлагаю по порядку, — прервал Шатун Жнеца, явно хотевшего что-то спросить. — Скажи, Шустряк, ты все помнишь, что было до и во время того рейда?
— Да, конечно, хотя я по просьбе Шутера внизу не один час комедию с амнезией ломал.
— Ну, хорошо, о том, что ты в курсе, как тебя везли, я знаю, — продолжил Шатун, — Глыбу и команду твою я также попросил не рассказывать подробности твоей перевозки, чтобы не порушить легенду, которую мы тут тщательно культивировали, пока ты в себя приходил.
— Спасибо, конечно, но зачем такие сложности — приписывание мне дара клокстоппера, да ещё такого нереального, ведь все в курсе, что если клокстоппер человека пододвинет в ускорении, то все кости ему сломает?
— Вы не очень много знаете, молодой человек, есть клокстопперы, способные на такое, но поверьте, то, что вытворяли вы, а Дикому нет смысла нам байки рассказывать, ни одному из клокстопперов даже в самом лучшем случае и не снилось, — разрушил мою версию Жнец.
— Хорошо, даже если это так, какой смысл скрывать мой дар?
— В жизни не поверю, чтобы Косой тебя не предупредил о том, как вредно, когда все знают всё о твоих дарах, — почти расхохотавшись, сказал Жнец.
— Косой? — спросил я, когда отошел от шока, — откуда
