любопытно заглядываю на экран. Улыбаюсь, точно зная от кого пришло послание, и даже догадываюсь, что послужило причиной написать его мне, будучи этажом ниже.

К:Я слышал, как ты включила кандей. Выключи немедленно!

Ну? Что я говорила?

Закатываю глаза на его гиперопеку и высовываю экрану язык, а следом приходит очередное сообщение: Не играй с огнём, а то по жопе получишь. Она у тебя давно уже напрашивается на хорошую взбучку (чертёнок).

Преодолевая силу притяжения, поднимаю свою напрашивающуюся на взбучку корму с постели, на цыпочках прохожу в соседнюю комнату, наполненную сладковатым ароматом.

Обожаю, как здесь пахнет. Самый лучший в мире аромат.

Удостоверившись, что с Конфеткой всё хорошо, я с максимально сосредоточенным лицом строчу ответное сообщение: А ты сначала попробуй найди меня (поцелуйчики).

К: В этом доме всего четыре жилых комнаты и только в одной из них имеется холодильник. Ставлю свой член на то, что найду тебя быстрее, чем ты сточишь банан, который собралась умять. Найду, и твоему персику точно несдобровать от моего банана (подмигивающий смайлик, банан+персик=водопад).

Тут же отшвыриваю от себя связку бананов, запрятав их глубоко в холодильник.

Откуда он знает, блин? Неужели я стала такой предсказуемой обжорой?

Осматриваю комнату на наличие камер или прочих датчиков слежки. Вынюхиваю каждый угол.

Ну, точно! Видео-няня в кроватке! Вот же хитрец! А я-то думала в нём пробудились экстрасенсорные способности, чур меня...

Отключаю видео сигнал, оставив своего ненаглядного слепым, и набираю очередное сообщение.

Я:Мы сегодня придерживаемся фруктовой диете? Если так, то где ты, мать твою, пропадаешь? Срочно хочу банановый пудинг под персиковым джемом. Немедленно! (извержение вулкана).

Не проходит и полминуты, как дверь в комнату отворяется, впуская сквозняк из нашей спальни. Кирилл просовывает голову в щель, соблазнительно улыбается мне. Он закусывает губу, плотоядным взглядом пробежавшись по моему телу, скрытым одной коротенькой сорочкой. Силой мысли он притягивает меня к себе, подобно сильнейшему магниту. Он оставляет на тебе следы от прикосновений, даже не притронувшись ко мне. Предательское тело реагирует на него даже на порядочном расстоянии.

Так было и будет всегда, судя по всему.

— Спит? — спрашивает он шёпотом, кивнув на кроватку.

— Спит, — отвечаю, аккуратно поправив съехавшую вбок подушку.

— Крепко?

— Достаточно.

— Мой банан уже готов, — он зазывает маняще, кивает в сторону спальни, тянет меня за незримые нити, навечно связанные с ним. — Шустрее, шевели ножками, пока я не передумал.

Ах так?

Надев на себя маску отъявленной стервы, я нарочно оттягиваю момент. Прогибаюсь в спинке, попка торчком. Боковым зрением вижу, как он не сводит с меня глаз. Заводит одним своим видом, ласкающим взглядом.

Я облизываю свои губы. Собираю волосы на затылке, туго затягиваю резинкой, умело делая из Кирилла тикающую бомбу, которая вот-вот рванёт.

Мурашки по коже бегут, направляясь вслед за его цепким взглядом. Грудь наливается тяжестью, соски вздыбились. Движения становятся плавными, дыхание непроизвольно учащается, пока я шаг за шагом приближаюсь к нему.

Но, кажется, со стороны это выглядит нифига не грациозно. Я более, чем уверена.

Кирилл пропускает меня, тихонечко прикрывает дверь, а затем резко подхватывает к себе на руки. Если бы ещё три года назад я взвизгнула от неожиданности, то сейчас я к этому уже привыкла. Я даже иной раз всерьёз дуюсь на него. Особенно когда всем своим видом показываю, что хочу на ручки, а он не берёт.

— Что за странный вид у тебя? — спрашиваю я, осматривая его с ног до головы.

В доме самая настоящая сауна, а он для каких-то непонятных целей напялил на себя толстовку.

— Так нужно, — отвечает, бережно кладёт меня на постель, словно я фарфоровая статуэтка.

Одно мгновение — и начинается моя сладостная пытка, которая случается со мной из раза в раз, когда у Кирилла выдаётся полноценный выходной.

Сейчас подобное случается с нами всё реже и реже, поскольку хоккейный сезон не за горами. После успешно проведённого сезона "Вегас" выдвинул Кириллу Ярцеву предложение, от которого просто невозможно было отказаться. Своим упрямым характером и достижениями он удостоился нашивки капитана. Сплоховать теперь никак нельзя. Отсюда ответственности больше, и практически все силы уходят на подготовку к предстоящему хоккейному сезону.

Нет, я не жалуюсь. Я нисколько не обделена. Наоборот, я очень горжусь им. Именно поэтому каждый такой день, проведённый вместе, невероятно ценен для меня. Ценен каждый поцелуй, каждое его прикосновение, каждый вдох и мимолётное "я люблю тебя".

Но мне мало этого. Ничтожно мало. Я хочу большего.

— Любишь? Просто любишь и всё? — дуюсь я, не услышав от него "прелесть моя".

Склонившись надо мной, он замирает, так и не избавив мою грудь от сорочки. Кирилл смотрит на меня из-под длинных ресниц как-то чересчур хитро, а потом кулаками отталкивается от матраса и встаёт с постели, лишив меня своей приятной тяжести.

— Почему же это просто? Когда у меня было просто? Ни черта не просто! — говорит таким воинственным тоном, мол, сейчас что-то будет.

Он запрокидывает руки за спину, тянет толстовку за капюшон и снимает её, взъерошив свои выгоревшие на солнце волосы. Я ожидала увидеть умопомрачительно скульптурный и загорелый пресс, от которого из меня текут водопады страсти, но фиг мне, а не водопад. Под толстовкой на Кирилле надета ядовито-жёлтая футболка. Просто вырви глаз.

Кирилл тычет себя в грудь, выпячивает её колесом, мол, полюбуйся-ка.

Эпилог 2. Яна

"Выходи за меня, прелесть моя!" — написано на груди.

Ну как же?

Я заливаюсь краской смущения. Всякий раз, когда он проделывает подобное, я ощущаю себя маленькой девочкой, которой впервые признались в чувствах.

Кирилл вопросительно ведёт бровью, потому что язык я как всегда проглотила. Он картинно надувает свои губы, которые хочется целовать-целовать-целовать без остановки, и разворачивается спиной ко мне, демонстрируя надпись: "Пожалуйста, колючка!"

А вот это уже весьма неожиданно. Заморочился, он будь здоров. Даже становится любопытно, что за всем этим последует.

Подложив подушку под спину, я с упоением жду от него следующих действий, и они, естественно, следует незамедлительно. Ответа ведь всё ещё никакого не последовало.

Кирилл разворачивается ко мне лицом, пальцами поддевает резинку своих шорт. Испытывает мои нервы на прочность выдержанной паузой, заставив меня судорожно жевать губу. Он поигрывает бровями, а затем резко спускает шорты до самых щиколоток, оставаясь в одних боксерах, где на самом важном месте написано: "Да сколько можно уже? Просто скажи: да!"

Накрываю ладонями полыхающее лицо и заливаюсь громким смехом, хоть ответ уже и вертится на моём языке.

Но я уверена, что у Кирилла припасено ещё что-то. Самый главный козырь он оставил на сладенькое. Он, определённо, имеется. Я понимаю это сразу же, когда Кирилл начинает медленно разворачиваться ко мне спиной. Выставив свой крепкий зад, он двумя указательными пальцами обводит свои каменные ягодицы, на которых написано: "Ради всего святого! Выходи за меня!"

Он не пересатёт меня удивлять. Засмотревшись на любимого мужчину, я начинаю растекаться лужицей.

— Родной, а