И я попала в этот лохотрон по самое не могу!

Я отдала ему семнадцать лет жизни!

Сколько людей пришли туда вслед за мной, сколько жертв на этом пути, и груз ответственности, и желание не иметь ничего общего с этим лохотроном разрывали меня на части, но трезвая радость прозрения не давала скатиться в уныние.

Однако это новое состояние стеной отгородило меня от церковного мира, меня реально тошнило там от всего, я больше не могла и не хотела читать свое монашеское правило и бывать на службах.

Но оно и не понадобилось, потому что именно в этот момент 1 февраля моей маме стало плохо, пришлось вызвать скорую, а дальше операция, реанимация, больница и уход за ней дома. Я не могла оставить маму надолго и выходила только за продуктами и на занятия в воскресной школе, где мне немножко платили, а деньги были очень нужны. Я потратила на операцию, лекарства и уход весь заработок за огромную вышитую икону для храма, мой брат и тётя тоже помогли деньгами, а мне пришлось научиться платить за всё, и это не считается взяткой.

Просто ты даёшь деньги всем – хирургу, анестезиологу за хороший наркоз, за все материалы и медикаменты, каждой дежурной сестре и нянечкам, чтобы не ленились приносить судно и менять бельё, потому что зарплаты медиков до сих пор остаются на грани нищеты.

И я научилась сама предлагать деньги всем, от кого зависела жизнь моей мамы – с уважением и благодарностью за тяжелейший труд, который должен быть вознаграждён. Повторяю, в России действовать подобным образом нормально и единственно верно, а в Эстонии это считается взяткой и преступлением.

В больничных хлопотах незаметно наступила Пасха, я пришла на ночную службу, чувствуя себя в монастыре совершенно чужой, чуждой и неуместной, на автомате причастилась вместе с сёстрами по пасхальному чину без исповеди и не почувствовала вообще ничего. Это стало моим последним причастием.

От Иисусовой молитвы я потом избавлялась долго, как от дурной назойливой привычки, и даже когда молитва перестала стучать в сердце, то постоянно мешалась в голове, путала мысли, заставляла отвлекаться, забывать или терять логическую цепочку рассуждений. И тогда я усилием воли вызывала образ кристаллической решётки – хороший способ, до сих пор им пользуюсь.

А ещё я наконец-то позволила себе есть мясо после двенадцатилетнего запрета, да что там есть – это слабо сказано – с упоением жрать любое мясо и мясные продукты, не различая вкуса, лишь бы наполнить себя жизненной силой утром, в обед и вечером!

Всем вегетарианцам я скажу, что вы, конечно, молодцы, но у всех людей разные организмы, и некоторым из вас потом придётся долго лечится. И никакая жалость к животным, которую я тоже испытываю, и сама не смогла бы убить даже курицу, но! Никакие позитивные установки, медитации, молитвы и медикаменты не заткнут больную поджелудочную железу, которой жизненно необходим животный белок! И плевать она хотела на самую лучшую рыбу, морепродукты, и даже на красную икру, ей надо мя-со! И ничего вы с этим не сделаете, разве только ляжете и умрёте, но до того придётся очень долго мучиться – зуб даю!

В конце мая всё того же 2009 года я провела последний урок в воскресной школе, переоделась в келье и повесила на плечики подрясник, рясу и мантию, прицепила за петельку апостольник и поставила клобук на высокую полку, расправив наметку. Всё.

Я знала, что больше сюда не вернусь.

Моя мама ложилась на вторую плановую операцию – опять неделя реанимации, больница и домашний уход, а когда в сентябре она оправилась и набралась сил, то я поехала в Крым, предварительно купив себе в секонд-хенде нормальную одежду, джинсы, шорты и футболки с коротким рукавом.

Попробуйте понять, что чувствует сорокапятилетняя женщина после того, как семнадцать лет носила одежду по пятки и даже спала с покрытой головой, и вот она с замиранием сердца делает стрижку и красит волосы, а потом рисует себе глазки и вдруг видит в зеркале забытую девчонку – такой мощный каскад эмоций и сладостных чувств действительно можно сравнить только с воскрешением из мёртвых!..

А постепенное пробуждение к новой жизни очень похоже на сложную амплитуду: то на меня наваливалось дикое опустошение, то болела грудь, как будто внутри недавно прошла бомбардировка, то накрывала слабость, чувство безысходности и апатии, потом это всё сменялось лихорадочными попытками действовать немедленно и бежать куда подальше.

В Крыму мне сильно полегчало, я бесконечно люблю море, и оно способно исцелить многие мои печали. Несколько дней я гостила в семье отца Александра и даже честно рассказала ему всё, что со мной случилось. И он тогда меня понял, надеюсь, поймет и сейчас.

Отец Александр не стал говорить мне никаких назиданий, а только включил недавно снятую комедию «День выборов», мы все вместе уселись на полу ржали до слёз, и в конце фильма я почувствовала, как в груди полегчало, когда вместе со смехом меня покинула изрядная порция церковных токсинов. Я до сих пор так лечусь, и в моей душевной аптечке «Квартет И» – лекарство номер один!

В ту поездку мы договорились встретиться в Крыму с моей подружкой Юлей, одной из девочек-студенток, приходившей к отцу Георгию на заре нашего братства. С ней вместе мы хотели побывать в незнакомых местах и нам это удалось. Мы прекрасно проводили время в любую погоду, купались в море, гуляли по окрестностям, ездили на экскурсии и бесконечно фотографировали все, что видели вокруг.

А ещё мы вместе ели мясо три раза в день, потому что у Юли за долгие годы самоограничений без животного белка развилась дичайшая мигрень, она-то и помешала Юле забраться со мной на параплан. Очень жаль, но в инструкции к полёту рекомендовалось прибыть натощак, а нужные погодные условия появились только после полудня.

А для меня этот полёт стал самым главным испытанием и началом новой жизни – я решила, что если смогу преодолеть дичайший страх смерти, то всё у меня в жизни получится! Я смогла.

Неописуемый восторг живого полёта под тугим крылом параплана оказался очень знакомым, место инструктора находилось у меня за спиной, поэтому ничто не мешало мне чувствовать бездну под ногами, тугие струи ветра, горы, море, небо, облака – невероятная красота раскрывалась всё шире и шире, как в моих самых любимых снах!

А ещё там в небе я договорилась с Богом, но не с тем, которому молятся люди, мой Бог – сама жизнь и всё мироздание, и я его часть, мы едины и неразделимы, я в