— Длительное? — продолжил настаивать я.

— Относительно, — кивнул лекарь. — В таком состоянии он может провести от пары дней до недели. Но потом всё будет в порядке…

Дальше я его уже не слушал. Ладно, пара дней, но неделя⁈ Это грёбаная катастрофа! Слушание через пять дней. Если Лазарев не придёт в себя к тому моменту…

В дальнем конце парковки наметилось оживление. По изогнутому пандусу спустились сразу четыре крупных внедорожника и люксовый четырехдверный седан.

— О, похоже, что сам граф пожаловал, — задумчиво хмыкнул Распутин.

Григорий оказался прав на все сто. Машины тормознули в нескольких метрах от нас, и наружу высыпали крепкого вида мужики в костюмах. Эмоциями от них несло, как от стаи волков. Собранные. Напряженные. Готовые в любую секунду наброситься на любого, кто посмеет угрожать тому, кого они охраняют.

Из седана наружу выбрался мужчина лет семидесяти в дорогом костюме. То есть нет. Не так. Это я знал, что ему семьдесят пять. Выглядел он как человек максимум лет пятидесяти, постоянно поддерживающий себя в прекрасной физической форме.

Лазарев Павел Владимирович коротко осмотрелся по сторонам, нашёл взглядом Распутина и… скривился? Или мне показалось? Кислое выражение исчезло с его лица так быстро, что я готов был поверить, что мне действительно померещилось.

— Здравствуй, Григорий, — поприветствовал он известнейшего имперского лекаря, подходя к нам.

— И тебе не хворать, Павел, — так же сухо отозвался Распутин и тут же, не дожидаясь вопроса добавил: — С ним сейчас всё в порядке.

— Спасибо, — кивнул Лазарев-старший, а затем повернулся ко мне. — Значит, это вы тот молодой человек, про которого я слышал.

Забавно, но в его голосе в этот раз появились эмоции. Что-то среднее между любопытством и чем-то вроде… снисходительности?

— Зависит от того, что вы слышали, — не стал тушеваться и посмотрел ему в глаза.

Граф посмотрел на меня пару секунд, а затем коротко улыбнулся.

— Наглец. Сын не врал, — как-то совсем по-доброму произнёс он, а затем протянул мне руку. — Григорий сказал, что Рома жив только благодаря тому, что ты позвонил ему так быстро.

На рукопожатие я ответил, но всё же бросил подозрительный взгляд сначала на стоящего предо мной графа, а затем и на Распутина. Эмоции что одного, что другого оставались для меня тайной, но я уже привык к этому.

— Я уже говорил с ним по телефону, — между тем пояснил Распутин. — И да. Это чистая правда. Если и есть кого благодарить за жизнь твоего сына, Павел, то в первую очередь именно этого молодого человека.

— И я благодарен. — Граф серьёзно посмотрел на меня. — Лазаревы никогда не забывают свои долги, молодой человек. Не важно, кто вы такой. Если когда-нибудь вам потребуется помощь, двери моего дома будут для вас открыты.

— Благодарю, ваша светлость, — не придумал я ничего лучше. — Но…

— Отпустите меня! Что вы делаете⁈

Испуганный и полный паники вопль эхом отразился от стен подземного паркинга, моментально переполошив всех присутствующих. Охрана Лазарева тут же окружила своего господина и микроавтобус, где лежал Роман, выхватив оружие и направив стволы пистолетов в сторону кричащей девушки, что пыталась выбраться из полицейской машины.

Забыв о высоких господах, я тут же кинулся туда.

— Отпустите меня! Да что вы творите⁈ — вопила она, пытаясь выскочить из машины, удерживаемая сразу двумя полицейскими.

А меня поразило, какие изменения произошли с ней всего за секунду. Как будто два разных человека. Холоднокровная злая убийца куда-то исчезла, оставив после себя напуганную до ужаса молодую девушку, которая абсолютно не понимала, что вообще происходит.

— Разойдитесь! — громыхнул голос за моей спиной.

Старший Лазарев прошёл мимо меня, и, кажется, даже полицейские струхнули и отошли в сторону, за исключением тех, что продолжали удерживать Юлию.

Увидев идущего к ней графа Лазарева, она вмиг замерла, словно дрожащая лань перед загнавшим её в ловушку тигром.

— Кто ты такая и почему пыталась убить моего сына? — спросил он таким голосом, будто готов прямо тут вынести ей приговор и тут же привести его в исполнение.

— Я… я ничего не делала, — всхлипнула она дрожащим голосом. — Это… это какая-то ошибка…

— Девочка, ты напала на моего сына. С отравленным клинком. — Лазарев наклонился к ней, заставив её буквально вжаться в руки удерживающих её полицейских. — Спрашиваю ещё раз: зачем ты пыталась убить моего сына⁈

В его голосе звучала такая угроза, что я ожидал, что Юлия прямо тут потеряет сознание. На её бледном, испуганном лице царило полное непонимание.

— Я ничего не делала, — сдавленным, дрожащим голосом произнесла она. — Правда… поверьте мне, прошу! Я никогда бы не сделала ничего подобного!

Я стоял, слушал её слова и анализировал её эмоции. Что за бред? Она искренна! Говорила абсолютно честно!

Я не мог определять, лжёт ли человек или нет. Давно уже понял, что мои способности так не работали. Но опыта общения в этой и прошлой жизнях в купе со своим способностями мне хватало с головой, чтобы определять, искренен ли человек.

И прямо сейчас она говорила чистую правду. Хотя нет. Не так. Она была в ней уверена.

Осторожно протиснувшись вперед, подошёл к графу.

— Ваше сиятельство, позвольте я задам ей вопрос?

Старший Лазарев бросил на меня быстрый взгляд и махнул рукой в сторону Юлии.

— Юлия, вы помните меня? — постарался я выглядеть как можно более безобидно.

— Что?

— Мы встречались с вами, — напомнил я ей. — Помните?

— В… вы адвокат…

— В точку, — тепло улыбнулся ей, стараясь не вспоминать, с какими глазами она пыталась меня на ремни порезать всего сорок минут назад. — Скажите, зачем вы пытались меня убить?

— Да не делала я этого! — едва не закричала она, и на её глазах появились слёзы. — Прошу, пожалуйста, поверьте мне, я бы никогда не сделала ничего подобного.

Она не врала. Так, а теперь…

— Что ты делаешь, Рахманов? — с нотками любопытства в голосе спросил стоящий позади меня граф, но, окрылённый догадкой, я даже отвечать ему не стал.

— Хорошо, я понимаю, — как можно дружелюбнее сказал я ей. — А можете мне помочь? Обещаю, это для вашей