***

Хоган - жилище простое, но крепкое, потому и стало настоящим спасением. Когда вокруг бардак и морок, а ложное сыплется засохшей грязью, начинаешь ценить безусловное благо. Братья навахо без напряга забили на современный уклад: забросив мобилы, продвинутый флёр и понты, выдохнули вольно, да и принялись жить для себя, не для анкеты. Охота, рыбалка, поход-огород. Ложились на закате, вставали по душе. Пошли своей дорогой: подветренной, подальше от уставших городов, откуда вонь несло, как со скота. Отключив первейших боссов, Индеец активировал подковёрные войны среди перевозчиков. Америку вздыбило по полной. Отходы перестали вывозить. Дефицитом стало всё, кроме мусора: еда, вода, лекарства, бензин, бухло... В общем всё, в чём есть реальная нужда. Логистика накрылась тазом. Тяжелее всего пришлось центрально-городским. Города и правда "устали": пустые полки, нищета и страх до колик. Ещё бы! Внезапно человеки осознали, что большинство вещей дороже дюжины патронов. Ну и принялись палить по праву и без, валить себе подобных. Два патрона - ужин подоспел... Три патрона - полный бак бензина. Ширились банды. Нижони поначалу охренел, отрыл в шкафу кожаные штаны, поминая Безумного Макса. Потом зарядил брату нудную мантру о том, что стоит только подождать и всё само собой уляжется, рассосётся, великий разум победит и демократия воспрянет. Но нет. Прождали до весны - ни рейнджеров, ни копов, никого. Пришлось носить ружьё. Нижони ныл, мол это не моё, я пацифист... Потом обвыкся, как с велосипедом. Навахо со стволом - картина маслом.

Вся страна в режиме порто-франко. Безусловно, власти пытались... По инерции, как-то, что-то, наощупь... Да только никак - хаос и раздрай. Ни запретить, ни застрелить. Как снежную лавину - не остановить. Америка летела в урну. Шаман же оставался недвижим: как и прежде курил маисовую трубку в дверном проёме, глядел на мир глазами ребёнка, не уставая удивляться. А для того причин хватало... Взять хотя бы лошадей. Пустые заправки, тоска и тотальный голод ГСМ вынудил вспомнить о них. Сначала народ кинулся юзать электробрички. Однако быстро остыл: новых накопителей не делали, ресурсы быстро испарялись, аккумуляторы умирали. Дольше всех продержалась тёплая Калифорния, на северах забросили "колёса будущего" сразу же. Вот и вспомнили о лошадях. Поплутав по закоулкам прогресса, вернулись к ним. Заново учились правильно шагать, седловать, ставить удила и чистить. Зацокали подковы по асфальту, запрыгали седоки в стременах, набивая жопы. Затянулся шаман и запел скрипучие слова о том, как люди кинули моторы, как пересели на коней...

***

- Вот! - Индеец указал пальцем во вторую строчку ресторанного меню. - Окрошка, на чём она?

- На сыворотке, очень вкусная, не пожалеете, - улыбчивый официант в алой косоворотке положил приборы на крахмальную скатерть. - Если с горчицей, то ещё вкуснее!

- Само собой, любезный. Как можно без горчицы?! Ещё возьму бородинского и...

- Уже несу, - "любезный" кивнул, не снимая лисью улыбку, - тогда могу предложить соленья, говяжий язык с хреном и бочковые грузди.

- Грех отказываться, несите!

Праздник желудка! Давненько не едал подобного Индеец, дорожный фастфуд порядком надоел. Ужин в русской харчевне, в медвежьем углу, на Аляске. Он добрался. И Булька добралась. Владельцы "Русской кухни", собаколюбы, дополнили вывеску объявой: "Ждём люд с открытым сердцем и хвостатым счастьем". Игнат потому и зашёл в ресторан вместе с бульдожкой. Теперь она урчала - сидела на широкой собачьей скамье, выгрызая сахарный масёл.

"И правда недурна..."

Тарелка обмелела быстро. Последний раз такая окрошка случилась ещё до войны, в Донецке, в "Латинском квартале" - был такой кабачок на перекрёстке Артёма и Богдана. Туда, на летнюю террасу, тихий лаборант приводил баб, руководствуясь девизом "не попи*дим, так отобедаем". "Латинские" стряпчие готовили отменно, специй не жалели, бухло не бодяжили.

- А можно повторить окрошку? - ностальгия захлестнула тёплою волной, рука сама потянулась вверх.

- Остальное тоже повторить? - косоворотка ловко порхнула к белому столику.

- Давай! - подобревший Индеец подозвал официанта жестом. - Поклон шеф-повару, смакую до сих пор. И вот что... Мне нужно место. Переночевать. Естественно, собака со мной, наличными не обижу. Счёт оплачу сейчас.

- Вы православный? - деликатный официант перешёл на шёпот. - Говорите таким чистым языком...

- Ну да, а...

- В этом городе православному проще получить ночлег. У нас тут русская община.

Вторая порция зашла вообще волшебно: захмелевший бродяга разжал тугие кулаки, поделился с Булькой мясом и пустился по волнам памяти...

"Кошка в окрошке..."

Году, кажется, в две тысячи пятом, двадцатилетний "бурсак" отважился поиграть в рок-н-ролл, получив очередной женский отказ. Решил так: зачем думать и маяться, коли есть готовая "тропа здоровья": пиво - девки - рок-н-ролл. К пиву АСУшник привычен, девки - то понятно, с рок-н-роллом же стоило разобраться. Слухом Создатель не обидел, вот только лабать... Лабать он совсем не умел. Ни на чём. Интернета, как сейчас, тогда не было, в советчиках - блошиный рынок. Первым делом пошёл и купил себе бас. Там всего четыре струны, а значит уже на две проще, чем гитара. Бас был так себе - изношенное ракло семидесятых, но терпение и труд крепче наждачки. Сносно ковырять квинты-кварты получилось к исходу третьей недели. И если бы не советские самоучители, стёртые пальцы и портвейн, то хрен бы получилось… В итоге, теорию прожевал ещё быстрее. Впереди маячила Скулёжка. Скула (с ударением на "а") - второе название рок-н-рольной донецкой тусни. Самая горячая неформальная точка эпохи оффлайн располагалась в гуровском сквере, рядом с танком Гринкевича. В нулевых Скула ещё дышала, туда приходили все, кому спокойно не жилось. Пили-курили, терзая между делом струны, продавали-покупали, сбивались в группы. Туда же отправился студент с мыршавым басом под мышкой. Приклеился к музыкальной банде, лабающей панк-рок. Так что скучать не приходилось, да и девок стало втрое больше прежних. Пиво лилось отовсюду. Хотя, по правде говоря, за