«Пупс» снова повернулся к гардеробщику и оскалился:

— Ну что, будешь еще изображать крутого?

— Нет, я все расскажу, что вас интересует…

— А интересует меня, что здесь происходило позавчера вечером. Причем во всех подробностях!

— Да ничего особенного здесь не происходило… фирма одна гуляла, у них этот был… корпоратив.

— Ну, и что? Что-нибудь интересное ты заметил? Что-нибудь необычное?

— Да все было как обычно. Человека три перепились, одного жена домой увезла, один в углу заснул, ему потом такси вызвали… две бабы поцапались… правда, я думал, реально поцапаются, волосы друг другу выдирать будут, а они только на словах…

— Какие бабы? Из-за чего скандал был?

— Бабы обыкновенные. И скандал обыкновенный, из-за мужика… он с одной бабой пришел, а с другой стал обжиматься… хотя мужик, на мой взгляд, слова доброго не стоит… Ну, выпили они все, конечно, прилично, вот и…

— Ладно, свои оценки оставь при себе! Чем скандал закончился?

— Да, считай, ничем. Та баба, с которой мужик обнимался, сразу слиняла, а эти поругались. Причем мужик на свою сильно орал. И обзывал по-всякому. Самого же с поличным поймали — и он же еще всех виноватит! Нет, нестоящий мужик, барахло полное. Так что баба его такси вызвала и на улицу вышла… злая была как ведьма.

— Так… и в какое время это было?

— Ну, примерно в половине одиннадцатого.

— Так… а как она выглядела?

— Обыкновенно выглядела… молодая…

— Тебе, дед, наверное, все, кто еще на пенсию не вышел, молодыми кажутся.

— Ну вот зачем ты так! Это сердце шалит, а глаза пока при мне.

— Еще хоть что-то запомнил? Какие-то приметы? Волосы, к примеру, у нее какие были?

— Рыжие, кажись… — проговорил гардеробщик после недолгого раздумья. — Точно, рыжие. И цвет такой не белесый, как на воротнике старом, а темный. Так баба ничего особенного, а волосы красивые.

— Вот видишь? Можешь, если хочешь! Теперь еще один вопрос — и я уйду. Какой был тот мужик, с которым эта рыжая пришла?

— Говорю же — слова доброго не стоил!

— Это вряд ли можно считать особой приметой…

— Ну, толстый такой, рыхлый весь, как пельмень переваренный. И вот еще вспомнил — когда он со второй бабой обжимался, она ему и говорит: «Да что ты, Ромочка, да не надо, да что на тебя нашло… люди увидят»… Значит, Романом его зовут!

— Это уже кое-что!

— Так что — хватит тебе информации? Теперь ты уйдешь? Теперь ты оставишь меня в покое?

«Пупс» ничего не ответил.

Гардеробщик удивленно моргнул — а когда открыл глаза, рядом с ним уже никого не было. Он встряхнул головой и подумал, что вся эта неприятная сцена ему, скорее всего, просто померещилась.

Видимо, тот коньяк, который он купил у Вахтанга, все же паленый…

Роман вышел из офиса и огляделся. После вчерашнего убийства атмосфера в офисе была отвратительная. Никто не работал, сотрудники, и не только женщины, собирались по углам и шептались.

С Романом и раньше мало кто общался, поскольку был он в фирме человек новый, да и не охотник посплетничать. С мужчинами он не находил общих тем для разговоров, потому что не увлекался ни спортом, ни рыбалкой. Женщины его сторонились, потому что он сам сделал глупость и рассказал, что живет не один, то есть Алена вроде как ему жена.

Жена, как же… видали мы таких жен! Живет за его счет на всем готовом, да еще огрызается, когда он повысит голос. В конце концов, человек много и тяжело работает, и когда он пришел с работы, может в собственной квартире делать что хочет! А не нравится — скатертью дорожка, вали на все четыре стороны!

Он вспомнил, с каким презрением смотрела на него Алена, когда они ругались вчера, и скрипнул зубами. Выгнать нахалку к чертовой матери, да и все! И тогда можно будет приводить к себе других женщин.

Только не этих зараз-сотрудниц. К этим стервам он теперь и на пушечный выстрел не подойдет, ученый уже. Уж не полный дурак, понимает, что зря вчера полез к Ленке Мухиной. Ну, выпил лишнего, с кем не бывает, ну, прихватил ее возле гардероба. Она же сразу вырываться не стала, все тишком да с оглядкой — ну, Рома, ну не надо, ну что с тобой такое… Не хочешь — так скажи прямо, а не ломайся, как школьница на танцплощадке! Взрослая же баба, за тридцатник точно перевалило!

И кому она, интересно, понадобилась, кому так насолила, что ее задушили… Наверное, маньяк какой-нибудь. Серийный убийца. Да только полиция насчет маньяка сомневается, говорит, постороннему пройти в их офис трудно…

И надо же было такому случиться, что эта зараза бухгалтерша видела его с Ленкой Мухиной в ресторане. Не то Ленка ей что-то сказала, не то сама углядела.

Есть такие люди — все всегда замечают, до всего им есть дело. И растрепала, конечно, всему коллективу об этом, когда Ленку мертвой нашла. Полиция хоть отцепилась, потому что у него, Ромы, твердое алиби — весь день с места не сходил. А сотрудники теперь косо смотрят, по углам шепчутся…

Неужели придется с работы увольняться… деньги тут платят хорошие. Поди найди потом чего-то на такой же оклад. С улицы однозначно не возьмут.

Он вспомнил, что в эту фирму его взяли по рекомендации той же Алены, и еще больше на нее разозлился.

Роман завернул за угол и побрел по переулку к ближайшему сетевому кафе.

В это время сзади раздался тонкий, какой-то ненатуральный, кукольный голос:

— Эй, друг, это не ты потерял?

Роман оглянулся и увидел в нескольких шагах занятного парня — невысокого, с круглым, словно кукольным лицом и растрепанными светлыми волосами. В руке он держал черный кожаный бумажник.

— Да нет, вроде не я… — Роман на всякий случай проверил карман и убедился, что его бумажник на месте.

— Точно не ты? — переспросил незнакомец и подошел ближе.

— Точно, я проверил.

— Жаль. Ну, тогда садись в машину.

— Что? — переспросил Роман.

— В машину, говорю, садись! — повторил «пупс» совсем другим голосом — жестким и резким, как бритва.

Роман не поверил своим ушам — этот парень выглядел таким безобидным, даже забавным… он скосил глаза — и увидел в руке у «пупса» нож. Не простой, а какой-то очень страшный — с изогнутым и раздвоенным концом и рукояткой, усеянной шипами.

Роман представил, какие раны может нанести такой нож, — и холодный пот заструился по его спине.

— Садись! — повторил «пупс». — Больше повторять не буду!

Тут Рома заметил совсем