- С удовольствием примем ваше приглашение, мудрец, - Юэсюань, привстав, вежливо поклонился.

- Замечательно, - добродушно улыбнулся Чжо Жэньцин. - Пойдемте, я покажу вам ваши комнаты.

***

Сяо-Фань проснулся, ощущая кожей первые лучи солнца, смягчающие утреннюю прохладу. Встав с постели, он выглянул в окно, с удовольствием рассматривая открывшиеся ему виды. Обитель секты Удан словно плыла в безбрежном море белых облаков, и ее красные стены и разноцветные крыши выглядели диковинным кораблем, неспешно влекомым в дальние дали свежим ветерком. Юноша с удовольствием вдохнул чистейший горный воздух, напоенный ароматами леса, недавнего дождя, и некоей неуловимой сладостью, бодрящей и побуждающей к действию.

“Если дыша ароматами долины Сяояо, я словно пью вкусную и полезную минералку, то в Удане воздух - качественный энергетик,” с веселостью подумал он. “На сто пять процентов натуральный, да-да.”

Ван Фань ощущал себя полным неукротимой, бьющей ключом энергии. Как и всякий практик боевых искусств, он всегда мог взбодрить свое тело, ускорив движение ци, а здоровье и сила молодости делали его потребность в ночном сне невеликой, но сегодня, после отдыха более краткого, чем обычно, ему не требовалось прогонять остатки сна какими-либо ухищрениями. Он и без того фонтанировал жаждой действия. Быстро накинув одежду, он вышел на двор, где обнаружил всех своих компаньонов, за исключением Цзин Цзи. Тот, впрочем, не заставил себя ждать - скрипнула дверь одного из гостевых домиков, и рыжий юноша присоединился к друзьям.

- Доброго утра, Сяо-Фань, А Цзи, - кивнул собратьям по учебе Гу Юэсюань. - Господин Чжо просил нас присоединиться к нему у Массива Восьми Триграмм. Пойдемте, я проведу вас.

Вся компания последовала за Юэсюанем по узким тропам Удана. Чуть приотстав от остальных, Ван Фань на ходу обменялся с Ши Янь объятиями и коротким поцелуем, прошептав на ушко подруге немного нежностей. Сегодня, очарование девушки сияло новыми красками: ее улыбка выглядела ярче обычного, движения стройного тела были плавны и соблазнительны, а белоснежная кожа казалась ещё нежнее, чем раньше. Юноша вспомнил, что даосы, помимо прочего, известны своими сексуальными практиками, и поспешил сообщить эту мысль Ши Янь, вместе с предложением как-нибудь поизучать вместе сии достойные внимания искусства. После этого, он какое-то время любовался румянцем, залившим щеки подруги, так и не ответившей на его нескромное высказывание. Ему захотелось взять любимую девушку на руки, но он воздержался от этого - все же, такое проявление чувств было бы слишком откровенным даже для супружеской пары.

Массив Восьми Триграмм располагался на самой вершине горы Удан, купаясь в облачной белизне, заполняющей небольшую тренировочную площадку, открытую всем ветрам. Восхождение поначалу заставило голову Ван Фаня закружиться - горный воздух становился все тоньше, и словно ускользал от попыток вдохнуть его полной грудью. Но вскоре, юноша приноровился к новому дыхательному ритму, и энергия вновь наполнила его жилы, придавая сил и бодрости. Добравшись до своей цели, друзья обнаружили Чжо Жэньцина, упражняющегося в технике перемещения. Глава Удана двигался по разновысоким столбикам массива прогулочным шагом, и выглядел полностью расслабленным и отрешенным. Даже нередкие длинные прыжки, совершаемые даосом, не могли поколебать его отстраненного спокойствия.

- Присоединяйтесь ко мне, младшие, - сделал он приглашающий жест.

Пятеро молодых воителей осторожно взошли на массив, и последовали за Чжо Жэньцином, прилежно повторяя его движения. Поначалу, Сяо-Фань не отказал себе в удовольствии понаблюдать за подругой. Ши Янь скользила по воздуху, едва касаясь деревянных столбиков массива носками сапожек, и юноша в который раз восхитился ее мастерством в применении техники шагов - девушка была подобна зыбкому видению, столь легка была ее поступь. На лице Ши Янь поселилось задумчивое выражение - проделываемое ей упражнение, несомненно, натолкнуло юную воительницу на некую мысль, которую та старательно обдумывала.

Вэй Цзылин несильно отставала от своей соратницы и подруги - ее шаги были точны и быстры. Дочь Вэй Бао замирала на каждом из столбиков на долю мгновения, словно в неуверенности, но лицо ее не несло и следа сомнений - только увлеченный интерес.

Старшие Сяо-Фаня двигались с привычной легкостью - для талантливого Гу Юэсюаня подобное упражнение давно уже не несло трудностей, а Цзин Цзи, легкий и быстрый, схватывал на лету все, относящееся к техникам шагов. В свое время, вспомнив, что Цзи поименовал практикуемую им вариацию метода Сяояо “летящий гусь”, Ван Фань передал ему том с описанием Искусства Золотого Гуся - его позабавило сходство названий техники шагов и метода развития. К великому удивлению юноши, его второй старший полностью усвоил технику меньше чем за день. Эта поразительная скорость обучения запомнилась Сяо-Фаню не меньше, чем ворчливая благодарность, высказанная тогда Цзин Цзи.

Сосредоточившись на собственных движениях, Ван Фань с удивлением заметил, что понимает их порядок - Чжо Жэньцин вел их по восьми триграммам согласно Преднебесному Чертежу, созданному божественным императором Фу Си. Уся-цзы, наставляя своих учеников в основах даосского учения, близкого школе Сяояо, не обошел вниманием Книгу Перемен, где Преднебесный Чертеж был подробнейшим образом описан. Их движение начиналось на трех сплошных линиях триграммы Цянь, самой южной из восьми, и символизирующей небесную стихию. Потом, оно продолжалось против часовой стрелки, достигая триграммы Чжэнь, символа стихии грома, и проходило через центр массива, именуемый Великим Пределом. На другой его стороне, начинаясь с триграммы ветра, Сюнь, движение меняло свое направление, и оканчивалось на триграмме земли, Кунь, где снова вело к стихии неба.

Юноша понял, что глава секты Удан обучает их технике шагов, намного более глубокой и невероятной, чем все знакомые Сяо-Фаню методы этого рода, и это понимание наполнило его воодушевлением. Он постарался отрешиться от механического перемещения, и сосредоточиться на его эзотерическом значении, размышляя о связи стихий и их круговороте. Поначалу, он споткнулся, и едва не рухнул с массива самым позорным образом, но постепенно, поймав ритм движений, он погрузился в невольный транс. Шаг за шагом, юноша забыл и о необходимости удерживать равновесие, и о том, чтобы прилагать усилия к движению по неравномерной поверхности массива. Он скользил от символа к символу, от стихии к стихии, словно пытливая мысль, либо же изменчивая первичная субстанция, отдавшись погоне за виднеющимся совсем близко пониманием. Во время очередного изменения-перемещения, он вдруг осознал, что гонится за самим собой, и это осознание наполнило его легкостью столь неожиданной и невозможной, что его следующий шаг, спокойный и несильный, вознес его в небеса, и приземлил далеко за пределами массива.