Мое внимание привлекает скрип. Так обычно скрипят деревянные половицы. Я поднимаю голову. В дверном проеме стоит молодая женщина лет двадцати пяти – в мешковатых спортивных штанах и сапогах из дубленой овчины. Их вроде называют «угги».

Что ж… Заложница улучшит мое положение. Мне все-таки везет!

Я поднимаю пистолет:

– Не двигайся, или я выстрелю.

Глава сороковая

Бри продралась сквозь густые заросли. Каждая тень, каждая коряга, выпиравшая из земли, могла оказаться местом засады. Бри обошла толстый ствол дерева и нацелила свою винтовку AR-15 в темноту. Ничего. Они с Тоддом пересекли всю рощу и вышли на кромку поля, а Блейк так и не проявился. Почему он не стал их подкарауливать? Почему не решился напасть из укрытия? Неужели он так ослабел? Но тогда он не мог уйти далеко.

За полем Бри разглядела дорогу, а за ней дом; с переднего крыльца лился свет. Подуставший Тодд присел рядом.

– Думаешь, он зашел внутрь? – тихо спросила помощника Бри.

– Да, – прошептал в ответ Тодд.

– А ты знаешь, где мы?

Покосившись на почтовый ящик, Тодд открыл в своем мобильнике приложение с географической картой:

– Дом номер 401. Должно быть, это шоссе 77.

Бри включила микрофон и передала адрес диспетчеру. Рис был ранен и, наверняка, замерз. Судя по его следам, он уже не твердо стоял на ногах, а его рана (или раны?) продолжала кровоточить. Бежать дальше ему вряд ли было по силам. Бри окинула взглядом участок. За фермерским домом стоял сарай.

В наушник ворвался голос диспетчера:

– Владелица собственности по указанному вами адресу только что позвонила на 911 и сообщила о проникновении в дом раненого мужчины.

– Она в доме? – уточнила Бри.

– Да, – отозвался диспетчер. – Она заперлась с ребенком в спальне на втором этаже.

«Заложники…»

Бри подавила приступ паники. Они с Тоддом единственные могли встать на пути у Риса Блейка и не позволить ему навредить матери с ребенком.

– Каково расчетное время прибытия ближайшей группы подкрепления?

– Полиция штата в восьми минутах езды.

– Это слишком долго.

Тодд плотнее охватил шейку приклада и цевья своей AR-15:

– Давай попробуем его взять.

Если Рис находился внутри, он должен был высматривать погоню. Что он сделает, когда увидит, что они приближаются? Предпочтет обороняться и откроет по ним стрельбу или выскользнет из дома через заднюю дверь в еще одной попытке спастись бегством? А вдруг ему придет в голову подпалить дом, чтобы отвлечь свих преследователей и выиграть время? Нет, Бри ждать не могла. Блейк был способен на все. И не существовало той черты, которую он бы не смог преступить. А Бри никогда бы не пожертвовала женщиной и ребенком.

– Я зайду в дом первой. Ты обойдешь его сзади – на тот случай, если Блейк попытается бежать.

Дождавшись, когда ее помощник завернул за угол дома, Бри вскинула винтовку и двинулась к парадной дорожке, стараясь прятаться за редкими кустами.

Листвы на них уже не осталось. Да и какой с нее прок? Пули простреливают даже стены. Вытянув голову над кустарником, Бри заметила тень, промелькнувшую за крошечным окном рядом с передней дверью.

«Это Рис?»

А где были мать и ребенок?

Глава сорок первая

Я ослаб гораздо сильнее, чем думал. Пистолет кажется таким тяжелым, словно весит двадцать фунтов. Я не успеваю навести его на молодую женщину. Она разворачивается и убегает. Я слышу ее топот по деревянным ступенькам лестницы. А затем захлопывается дверь.

Судя по всему, она заперлась в комнате наверху. А должна была убежать через заднюю дверь.

«Тупая сучка».

Будь я расторопней, я бы принудил ее остаться со мной. Но, похоже, я уже не способен действовать быстро. Я заползаю на руках и коленях из коридора в кухню, оформленную в деревенском стиле. Лестница, ведущая наверх, расположена у ее дальней стены. Рассмотрев довольно крутые ступеньки, я понимаю: у меня не хватит сил последовать за хозяйкой.

Сев на полу, я прислоняюсь спиной к острову для разделки мяса. В выдвижном ящике нахожу полотенца для посуды. Схватив одно из них, я расстегиваю молнию на куртке. Чуть ниже грудной клетки тянется длинная борозда шириной с мой палец. Пуля не задела жизненно важные органы, но превратила в месиво кожу и плоть на боку. Если мне удастся остановить кровотечение, я, пожалуй, выживу. Схватив еще два сложенных полотенца, я ищу, чем бы закрепить их на поясе. Поднимаюсь на ноги. Опершись на столешницу, роюсь в ящиках. И единственное, что я нахожу из того, что способно сработать, это – полиэтиленовая лента. Вот ведь ирония! Прижав сложенные полотенца к ране, я обматываю их лентой, как бинтом. Должно помочь.

Хорошо хоть, в доме тепло. Но как долго я смогу здесь пробыть? У хозяйки наверняка есть мобильник. И она непременно позвонит в полицию. Копы узнают, где я прячусь.

Идея бегства из тепла в холод вновь занимает меня. Голова раскалывается от боли; перед глазами все плывет от кровопотери, но мне нужно двигаться дальше. Я должен бежать. Ведь копы не заставят себя долго ждать.

Тепло и перевязка взбадривают меня. Я нахожу в буфете стакан и наливаю в него воды из-под крана.

В горле и во рту давно пересохло, и простая вода, которой я их орошаю, кажется мне самым прекрасным напитком на свете. А потом я нахожу пузырек с обезболивающим и проглатываю сразу четыре таблетки. Голова немного проясняется. У хозяйки дома должна быть машина. Заметив на тумбочке у задней двери подставку для ключей, я перебираю их и нахожу два с брелоками; на одном написано «ГАРАЖ», на другом «ГРУЗОВИК».

«Грузовик?»

Я выглядываю в заднее окно. Примерно в семидесяти пяти футах от дома, рядом с небольшим сараем, стоит пикап. Мои глаза заливают горячие слезы. Я смогу отсюда сбежать!

На крючке у двери висит тяжелая куртка для сельскохозяйственных работ непогоду. Сняв сою промокшую куртку, я облачаюсь в сухую. Плотный брезент защитит меня от ветра. Сунув в карман пузырек с обезболивающим, я выключаю на кухне свет. И замечаю в сушилке флягу из нержавейки. Обрадованный, я наполняю ее водой из-под крана. Питье у меня будет! А еда? Мне нужно запастись едой. Порывшись в буфете, я нахожу коробку с протеиновыми батончиками. Высыпаю горсть в один карман, убираю флягу в другой, засовываю пистолет за пояс и внимательно оглядываю поля, раскинувшиеся за домом.

Ко мне подкрадывается какая-то фигура.