Перед машиной Бри обнаружила сразу четыре капли крови в одном месте. Она представила Риса – застывшего в замешательстве, пытавшегося смириться с тем, что машиной не воспользоваться, и решавшего, куда бежать.

– Насколько серьезно он может быть ранен? – спросил Тодд.

– Думаю, я его подстрелила, но куда именно попала пуля, не знаю. Его рана кровоточит, но не сильно, – либо Бри только задела Риса, либо у него открылось внутреннее кровотечение. – Блейк был в шапке, куртке и ботинках. Скорая смерть от переохлаждения ему не грозит.

Скользнув фонариком по земле, Тодд резко остановился:

– Здесь несколько следов. Судя по тому, что отпечатки ровные при одинаковой длине шага, Блейк передвигается без проблем.

Бри прошла вдоль следов:

– Адреналин наверняка привел его организм в предельную концентрацию. В таком состоянии он может некоторое время нормально идти и даже бежать.

Вновь усилившийся ветер пронесся по открытой территории, пригибая к земле высокие стебли луговых трав. Тодд начал водить фонариком по земле.

Бри последовала его примеру.

– Вот еще капли крови. Похоже, Блейк направился туда, – Тодд махнул рукой за луг, в стороне от главной дороги.

Бри смогла там разглядеть лишь поля, заволоченные теменью. Без фонариков им было не обойтись, хотя даже маленькие огоньки превращали их в удобные мишени. Бри снова связалась с диспетчерской:

– Преследуем Блейка пешком. Движемся в восточном направлении. Беглец ранен и вооружен, – в надежде на то, что полицейские штата или других местных отделений смогут отрезать Рису пути отхода, шериф описала его одежду.

Они с Тоддом пошли быстрым шагом, останавливаясь через каждые десять минут, чтобы изучить почву. И оба поочередно обнаруживали то отпечаток ноги, то пятно крови. Холодный воздух обжигал щеки Бри, но мышцы оставались разогретыми, пока они пересекали неровное, изрытое колеями поле. Споткнувшись о кочку засохшей травы, Бри осела на колено и тут же услышала хруст в коленной чашечке, ударившейся о камень. Потом им пришлось перебраться через канаву, вода на дне которой уже затянулась тонкой корочкой льда.

По прикидкам Бри, они прошли примерно с милю, когда Тодд остановился и указал на мерзлую почву. Пять отпечатков ног вели к небольшой роще, расположенной от них примерно в пятидесяти ярдах.

– Следы уже неровные и расположены ближе друг к другу, – заметил ее помощник. – Судя по всему, Блейк передвигается уже с трудом.

– Адреналин иссяк, – Бри увидела лужицу крови. – И кровотечение усилилось.

Тодд, пригнувшись, прошел чуть вперед:

– Похоже, здесь он оступился и упал на колено. Крови, действительно, больше, – Тодд выпрямился и кивнул на деревья в отдалении. – Блейк направился туда.

Бри проследила взглядом предположительную траекторию его передвижения:

– Не знаю, сколько у него осталось пуль, но я бы на его месте спряталась именно там и устроила преследователям засаду.

Рассредоточившись на расстояние примерно в десять футов, чтобы противнику пришлось атаковать сразу две цели, шериф с помощником устремились к лесу.

Глава тридцать девятая

Тьма надо мной сгущается все сильней, пока я ковыляю к маленькой роще. Нога цепляется за корень, и я падаю на колени. Я уже так настрадался от боли, что едва ощущаю их удар о твердую почву. Продрогший под порывами леденящего ветра, с кружащейся головой, я заползаю за поваленное дерево и, прижавшись спиной к его гниющей коре, стараюсь перевести дух.

Здесь они меня не заметят.

Мне до сих пор не верится, что она выстрелила в меня дважды. И оба раза попала.

У меня горит вся левая сторона тела – из-за двух пулевых ранений. Я не могу разглядеть их под курткой, но боюсь ее снять в такой холод. Рана в предплечье кровоточит меньше, но от руки все равно пользы нет: пальцы отказываются шевелиться. Однако гораздо больше меня беспокоит рана в боку. Кровь из нее сочится, не прекращая: она уже пропитала и рубашку, и свитер, и даже куртку. Я буквально ощущаю, как она струится по боку. Мне надо отыскать какое-нибудь укромное место, чтобы ее забинтовать, пока я не умер от кровопотери. Но в этой чертовой сельской глуши негде ни промыть, ни перевязать рану. Хотя и бинта у меня нет с собой. Я перерыл все содержимое карманов, но так и не нашел, чем его заменить.

Сердце колотится очень быстро, но, похоже, толку от этого мало. Такое впечатление, будто во мне не осталось достаточно крови, чтобы поддержать тело в тонусе и заставить ноги идти. Мне даже не верится, что я так быстро потерял столько крови. Неужели мне не спастись? И своим бегством я только сильнее себе навредил? Легкие болят, изголодавшись по кислороду. Очертания деревьев в темноте кажутся размытыми. Воздух противно клокочет в груди при каждом вдохе и выдохе, которые даются мне все трудней. А еще этот холод. Жуткий холод! У меня такое ощущение, будто я вдыхаю острые иглы.

Чем дальше я убегаю, тем сильнее истекаю кровью. Но мне надо продолжать движение. Если я останусь у этого дерева, я здесь же и умру.

Я заставляю себя встать. Темнота вокруг кружится. Покачиваясь, я протягиваю руку к стволу дерева, чтобы опереться на него и подождать, когда пройдет головокружение. Неподалеку поблескивает свет. На мгновение надежда притупляет мою боль. Я, пошатываясь, бреду на свет. Боль снова разливается по руке и левому боку. Каждый шаг причиняет мне невыносимое страдание, до искр из глаз.

Эта гадина шериф все разрушила. Мне не хватило четверти часа. Каких-то пятнадцати минут! Я расправился бы с Чудиком и Фарой и благополучно уехал с места казни. А теперь я намерен убить эту суку, даже если это будет последнее, что я смогу сделать. Я убью ее, чего бы мне это ни стоило.

К горлу подступает тошнота. Я наклоняюсь, открываю рот, и из него в грязь изливается все содержимое желудка. Вытерев рукавом здоровой руки губы, я пытаюсь прислушаться – не звучат ли шаги за спиной? Но услышать мне удается лишь собственные хрипы при дыхании. Да только я и так знаю: она бросилась за мной в погоню. Эта сука не из тех, кто сдается.

Я выхожу из рощи на еще одно маленькое поле, рассеченное напополам дорогой. На ее противоположной стороне стоит двухэтажный фермерский дом. На переднем крыльце горит свет. До дороги футов пятьдесят ходу по мерзлому грунту. Собравшись с последними силами, я пересекаю поле и дорогу и, шатаясь, как былинка на ветру, поднимаюсь по ступенькам на крыльцо. Разбиваю рукояткой пистолета стекло в маленьком квадратном оконце рядом с засовом и, просунув в брешь руку, отпираю