— Нет, — Яшамару покачал головой. — И никого из Токугава, кто охранял бы поместье.

В его голосе слышался упрек, и Наоми почувствовала необъяснимую вину и стыд за отца.

Кенджи-сама и его воины не возвращались, верно, целую вечность. Наоми напряженно прислушивалась, пытаясь уловить происходящее на поверхности, но слой земли над ними был слишком толст, а старый деревянный люк — слишком плотен, и до них не долетал ни единый звук.

Яшамару искоса поглядывал на нее и хмурился. Он не осмеливался даже думать об этом, но в глубине души осуждал Кенджи-саму и считал, что не следовало сегодня молодой госпоже быть здесь. Убить Такао они смогли бы и без нее: он был клятвопреступником по любым законам, и не было особой нужды в том, чтобы именно дочь отдала приказ.

Наоми резко вскинула голову и напряглась, когда услышала шорох деревянного люка, а Яшамару загородил ее, отодвинув вглубь потайного хода, и на два пальца вытащил из ножен катану.

Она судорожно втянула носом воздух, когда увидела на поверхности знакомое лицо, почти не испытав облегчения. За ними вернулся один из воинов клана, и значит, у Кенджи-самы получилось задуманное. Значит, совсем скоро она встретится со своим отцом.

Мужчины помогли ей подняться, и в первую минуту свет едва не ослепил ее. Она послушно шагала следом за Яшамару-саном, и ноги ее не слушались. Наоми не смотрела по сторонам, сосредоточив свой взгляд на спине идущего перед ней воина, и старалась, очень старалась ни о чем не думать.

Но не думать не получалось.

Ее поразила стоящая вокруг тишина. Оглушительная. Пугающая. Неправильная.

Не слышалось даже щебетания птиц.

Наоми задрожала, когда увидела главный дом поместья. И солдат Минамото, стоявших перед крыльцом.

— Я не могу, — она остановилась, будучи не в силах идти дальше. — Я не могу, Яшамару-сан, — прошептала она с отчаянной мольбой, когда мужчина повернулся к ней.

Едва осознавая, что она делает, Наоми принялась пятиться, смотря по сторонам расширенными от ужаса глазами. Ей хотелось оказаться сейчас в любом месте. Где угодно. Лишь бы подальше отсюда.

— Вы должны, госпожа, — сказал Яшамару, подойдя к ней. — Должны, — повторил он, и его голос не дрогнул.

Он позволил себе великую дерзость — взял несопротивляющуюся, разом обмякшую Наоми за запястье и повел за собой. Она пошла — покорно и слепо.

«Это мой отец. Мой отец», — билась в голове единственная мысль.

У дверей ее ждал Кенджи-сама. Яшамару-сан подвел ее к нему и передал едва ли не с рук на руки. Вдвоем они вошли в дом, прошли по знакомому коридору и оказались в комнате, где обычно принимали гостей. Сейчас же их там встретили воины клана, ее отец, мачеха и сводная сестра.

Наоми пошатнулась от ненависти, которой горели глаза Хеби и Ханами, и с трудом сглотнула.

Она должна это сделать. Должна.

— Признаться, я не удивлена, — выплюнула мачеха, не сумев смолчать. — Ты всегда была мерзавкой.

Наоми же не отводила взгляда от отца. Такао не выглядел человеком, который хотя бы попытался оказать сопротивление. И от этого ей становилось горько вдвойне.

— Здравствуй, отец.

Глава 28. Перемены. Часть I. Такеши.

Такеши открыл глаза, не сразу поняв, что его разбудило. Он отбросил тряпку, которой укрывался, и сел, прислушиваясь. Он уловил шум шагов вдалеке — звук, от которого уже успел отвыкнуть. В последние дни — а может, недели — его навещали нечасто. Обычно кто-то из солдат приносил пару кувшинов воды и черствые лепешки, и после он надолго оставался один.

Впрочем, он не смог бы сказать с уверенностью, сколько дней проходило от одного появления солдата до другого — Такеши давно перестал следить за временем. Давно погрузился в оцепенение: спал дни напролет, неохотно вставал, ел, не чувствуя вкуса. Когда-то давно, будучи еще мальчишкой, он спросил отца, чего тот страшится больше всего на свете. И Кенджи ответил: длительного плена. Такеши — глупый ребенок — тогда удивился. Он думал, что для воина нет ничего хуже бесчестья, а плен можно вытерпеть, ведь его будут поддерживать мысли о мести.

Теперь Такеши понял, что отец был прав. Его убьет не бесчестье или раны, его убьет заточение.

Он сощурился, когда его клетку залил яркий свет факелов, и увидел Нобу Тайра в сопровождении солдат. Исходившая от него ярость была почти осязаемой и заставила Такеши нахмуриться. Он поднялся и встретился взглядом с Тайра. Тот непонятно дернул подбородком и сказал:

— Твой отец и жена совсем не берегут тебя, Такеши.

Минамото промолчал, хотя услышанное пробудило в нем интерес, которого он не испытывал с того момента, как оказался здесь. В последнее посещение Тайра дал ему повод думать, что отец проигрывает. Теперь же…

— Твоя жена казнила Такао Токугава, — Нобу покачал головой. — В день помолвки Нанаши и ее младшей сестры.

Такеши показалось, будто его оглушили. Он меньше всего ожидал услышать то, что услышал, и теперь это не желало укладываться в голове. Как отец, проигрывая — если верить Тайра — смог добраться до Токугава? Как смог привезти туда Наоми? Как смогла Наоми?..

— Им нет дела до того, что ты в плену. Раз они решились на это, — с притворной печалью заключил Нобу.

Такеши, к которому вернулся контроль над своими чувствами, хмыкнул.

— Ты ведь не ожидал, что они сдадутся и будут действовать с оглядкой на меня?

— Было бы славно, — Нобу велел отпереть решетку и вошел внутрь. Он подошел к Такеши почти вплотную и поднес факел к его лицу. — Тебя не узнать.

Минамото с трудом заставил себя не жмуриться, хотя глаза защипало от яркости факела. Слова Тайра вызвали у него еще одну усмешку: он знал, что оброс. Некогда короткие волосы теперь касались плеч, а подбородок покрывала борода, которую он прежде не носил.

— Я думал, как поступить с тобой последние пару дней. Знаешь, в чем главная сложность? Ты по-прежнему слишком ценный пленник, чтобы тебя убивать. Ты — мой запасной план. Что угодно может произойти.

— Запасной план на случай поражения? Я думал, ты выигрываешь, Нобу.

— Не пытайся, Такеши, — Тайра лениво махнул рукой. — Я слишком стар, чтобы повестись на такое.

Он обернулся и кивнул своим воинам, и трое из них направились в сторону Минамото. Тот скользнул по ним напряженным взглядом и шагнул назад, спиной наткнувшись на неровную поверхность стены.

Он был слаб, он был безоружен, и он был один, но и Такеши, и солдаты знали, что он не сдастся, и потому они сразу вытащили из-за поясов гибкие бамбуковые палки. Первые