Шрифт:
Закладка:
Ситуация, откровенно говоря, была безвыходная: не сумей он заправить – трибунал. Отдай команду задействовать трубопровод… А если там какая неполадка, недоделка, к примеру, вода попадет в топливо, и дальний бомбардировщик, не дай Бог, потерпит катастрофу… Тоже трибунал. Выходит, куда ни кинь, везде… трибунал.
– Вот что капитан, – сказал Ловчиков, – ставь свой десятитонник-заправщик, прокачивай трубопровод, но через каждую тонну снимай отстой. Если увидишь воду – заправлять не будем, если керосин – запускаем трубопровод.
– Без госкомиссии?
Василий взглянул на начальника ГСМ: ну что ему ответить?
– Я твоя госкомиссия… – сказал он глухо, едва слышно. – Да и еще. На каждый заправочный выход поставь вместо одного два фильтра.
Так и сделали. Трубопровод прокачали. К счастью, воды в топливе не оказалось. Самолеты заправили. И тут нежданно-негаданно появился начальник штаба. Напористый, уверенный. Издали хорошо поставленным командирским голосом окликнул Ловчикова.
– Как у нас тут дела, инженер? Все путем?
– Путем! Только без тебя. Где был?
Волна обиды и злости подкатила к горлу. Начштаба, видимо, не ожидал такого напора, в первую минуту растерялся, не зная, что и сказать.
В такие моменты Василий не смотрел ни на звания, ни на должности. Будь ты хоть полковником, хоть генералом, неважно, сколько у тебя звезд на погонах, главное другое, как ты поступил. Бежал со своего капитанского мостика, спрятался от ответственности, переложил ее на чужие плечи, а теперь вылез и решил покомандовать. Именно такой человек стоял сейчас перед ним: облеченный властью, старший по званию, но трус. И этим все сказано.
У Ловчикова уже встречалось в жизни нечто подобное. Несколько лет назад, во время службы в Быхове, что в Белоруссии, где дислоцировался их гвардейский полк морской авиации, устроили учения. Руководил учениями сам министр обороны.
Незадолго до этих событий командира полка Руденко назначили замом комдива, а часть возглавил подполковник Павловский, кстати говоря, племянник генерала армии Павловского.
«Руденко был блестящий командир, – вспоминает Ловчиков, – а Павловский не считался ни с чем, рисковал, рвал тельняшку, лишь бы стать генералом. И вот поднимают полк, большие учения, министр. Самое время показать себя.
Полку поставлена задача: в определенной точке осуществить бомбометание. Но не простое бомбометание, а сброс, как говорили тогда, изделия, то есть атомной бомбы. Разумеется, бомбы не было, ее заменял имитатор, но ответственность все равно огромная. Кому доверить выполнение? Конечно же комполка Павловскому. А штурманом у него был Герой Советского Союза майор Капустин.
Несмотря на это, бомбу с первого захода они не сбросили, получилось только со второго раза. А признать свой просчет не желают. Духу не хватает. Прилетели и в докладных пишут, что отказал бомбоприцел. Значит, виноват лейтенант – инженер Ловчиков. Рассчитывали, что я промолчу, утрусь.
Я говорю: „Извините, если бы прицел отказал, вы бы и во второй раз не сбросили. Давайте разбираться“. Чувствовалось, что разбираться им ох как не хочется. Но что поделаешь, пошли на стенд.
Пришлось разложить все по полочкам и указать, где и когда ошибся майор Капустин. Да герой, да штурман полка, но ошибся: не отдал рукоятку от себя, не включил сервомотор, и все зависло».
Закончив разбор, лейтенант Василий Ловчиков без тени сомнения подвел итог, глядя на своих командиров Павловского и Капустина. «Извините, но на себя я это брать не буду!» – сказал он.
О, надо было видеть лица начальников. Они резко развернулись и покинули стенд.
Стоявший за спиной у Ловчикова подполковник из штаба авиации военно-морского флота только крякнул от удовольствия.
– Однако, круто ты с ними, лейтенант. Но поделом им.
Потом этот подполковник, вернувшись в Москву, позвонил начальнику Ловчикова в Калининград:
– Вы присмотритесь к парню. Он дело знает и шею не гнет подобострастно перед начальством.
Так что опыт общения с подобными начальниками у Василия Ловчикова был.
…Тем временем начальник штаба, придя в себя, пошел в атаку:
– В чем дело, товарищ старший лейтенант?
– Да в том, что я принимаю решения, которые должны принимать вы!
Дальше Ловчиков объяснил начштаба и про самолет на взлетной полосе, и про десятитонники-заправщики, и про пущенный по его приказу без госкомиссии трубопровод. Объяснял ясно и четко, хотя и несколько горячо. Майор молчал.
А потом он дождался сообщения, что дальние бомбардировщики с их заправкой благополучно вернулись на свой аэродром, и пошел домой. На душе было тяжко и муторно.
Переступив порог, он с трудом стянул с себя сапоги, снял шинель и спросил жену:
– Галя, где-то у нас был спирт.
…Командир авиабазы «Анадырь» и начальник штаба за успешно проведенную операцию получили благодарности. Старший лейтенант Василий Ловчиков не получил ничего.
Но вскоре его вызвали в Благовещенск, в штаб корпуса. И то, что случилось с ним дальше, стало лучшей наградой.
«Чтобы тебя не съели аборигены»
Беседовал с ним капитан 2-го ранга. Улыбчивый, интеллигентный. Накануне разговора Василию шепнули, мол, это офицер из Москвы, из Главного разведывательного управления. Отбирает кандидатов в дипломатическую академию.
– Давай, Вася! Хоть ты из этой анадырской дыры в дипломаты выберешься, – напутствовали его знакомые штабисты.
Ловчиков слушал и не верил: Москва, дипакадемия, работа за границей. Пока не вмещалось все это в голове. Оказывается, правда. Капитан 2-го ранга задал несколько вопросов, а потом сказал:
– Василий Дмитриевич, мы изучили ваши дела и предлагаем вам обучение в Военно-дипломатической академии.
Ловчиков дал согласие, но откровенно говоря, его терзали сомнения: ну какой из него дипломат, разведчик, сможет ли он, осилит ли?
На базе в Анадыре каждый воспринял эту весть по-своему: кто-то радовался, кто-то завидовал.
Начальник строевого отдела капитан Петухов любил подкатить с вопросом:
– Вась, а ты знаешь, что это такое и с чем его едят?
– Знаю, конечно, разведка…
– Да нет, Василий, забросят тебя в Африку, и главная задача будет, чтобы тебя не съели аборигены.
Старший инженер авиабазы успокаивал по-своему:
– Да ты особо не трепыхайся. Все равно не сдашь. Там знаешь, какие экзамены? У-у! Три
