сохранившуюся корреспонденцию военного министерства за 14 апреля и убедительно доказал, что Экерт не принимал и не посылал никаких важных телеграмм. А вечером он просто ушел домой. Все же возможно допустить, что запрещение Экерту идти на спектакль было вызвано припадком раздражения, жестом, призванным продемонстрировать, что он, Стентон, не сочувствует намерению президента посетить театр Форда и не желает иметь ничего общего со столь неосторожным поступком. Между прочим, если бы за этим отказом Стентона скрывалось что-то зловещее, то он, вероятно, на всякий случай нашел бы для Экерта какое-то занятие, оправдывающее приказ оставаться в министерстве. Кроме того, Экерта приглашали в театр как гостя, а не как стража у двери ложи. Он не мог поэтому помешать Буту выстрелить, хотя, вероятно, и не упустил бы его, когда тот бежал из театра.

Военный министр согласился отпустить майора Генри Рэтбоуна. Этот молодой светский щеголь явился в ложу со своей невестой, по-видимому, без оружия, менее всего предполагая, что в его обязанности входит охрана президента. На спектакль был приглашен главнокомандующий войсками Улисс Грант. Об этом было объявлено в газетах, и немало людей запаслось билетами в надежде взглянуть на победоносного генерала, только что принявшего капитуляцию главной неприятельской армии. Однако за несколько дней до спектакля Мэри Линкольн в одном из своих припадков беспричинного раздражения устроила оскорбительную сцену жене Гранта. После этого трудно было ожидать, что миссис Грант будет сопровождать своего мужа. Кроме того, посетив военное министерство, Грант услышал от Стентона, что присутствие обоих — президента и главнокомандующего армией — усиливает вероятность покушения. Грант, вообще старавшийся отклонять приглашения на спектакли и светские приемы, зашел к Линкольну и сообщил, что вечером должен покинуть Вашингтон. Генерал сослался при этом на желание повидаться с детьми и побыть с ними подольше.

Ни Стентону, ни Гранту, видимо, не пришло в голову, что отсутствие генерала нисколько не уменьшает угрозы для жизни президента. Наоборот, если бы Грант находился в театре, то это значительно усложнило бы задачу заговорщиков. Его сопровождала бы военная свита, у ложи были бы поставлены часовые, и вряд ли посторонний человек сумел бы войти в нее и приблизиться к президенту, не будучи задержанным адъютантами генерала. Но он уехал, а охрана ложи была возложена на Джона Паркера.

…Убийца Линкольна Джон Уилкс Бут родился в семье известного актера, вскоре совершенно спившегося. Он был девятым из десяти детей, любимчиком матери. Следуя примеру отца и старшего брата, Бут в 1856 г. поступил актером в труппу театра в Балтиморе. Из него не получился по-настоящему талантливый артист, хотя Бут и завоевал шумную популярность, выступая в трагических ролях. В годы гражданской войны он был уже знаменитостью, звездой, получал баснословные по тому времени гонорары. Вместе с тем занимался и какими-то коммерческими спекуляциями. Красивый, надменный, с хорошо отрепетированными аристократическими манерами, Бут стал кумиром женщин. Этому не мешало даже то, что баловень публики все более становился настоящим пропойцей. Бут примкнул к южанам, хотя его братья являлись сторонниками Севера, и стал сотрудником их разведки.

В его голове перемешались ходульная романтика мелодрамы с выспренней риторикой плантаторских ораторов, шлак дутых идолов и лживых идеалов, которыми южане старались прикрыть оголтелый цинизм своей политической программы. С привычным лицемерием они, витийствуя, рисовали себя утонченной аристократической элитой, отстаивавшей высшие духовные ценности от покушений тупого, невежественного плебса, своекорыстных торгашей и северных мужланов, драпировались в тогу древнеримских республиканцев, приносящих себя в жертву на алтарь свободы, а иной раз даже пытались принять обличие наследников Вашингтона и Джефферсона, защищающих Юг от завоевателей — янки. Опьяненный театральной известностью и еще более одурманенный алкогольными парами, Бут уже видел себя героем, античной трагедии, в ореоле всемирной славы: она, конечно, будет уготована благородному мстителю, который спасет Юг от деспота — «короля Эба», как злобно именовали Линкольна конфедераты и «медноголовые».

В течение всей осени 1864 г. Бут вел деятельную подготовку к похищению Линкольна, которое, по мнению актера, нанесло бы северянам смертельный удар и вдохнуло бы новые силы в уже отчаявшихся южан. Однако в конечном счете не было сделано попытки осуществить хотя бы один из планов похищения: мешали различные случайности.

Днем 14 апреля 1865 г. актер, по всей видимости, бесцельно шатался по Вашингтону: потом многие люди подробно расскажут о встрече с Бутом за несколько часов до убийства. Позднее следствие установит передвижения Бута, включая и тайное посещение им театра Форда, — он успел тщательно осмотреть правительственную ложу, просверлить дырку в двери. Бут заранее оставил деревянную планку, которую можно было задвинуть в ручку двери, ведущей в коридор. Через него надо было пройти, чтобы попасть в правительственную ложу. Теперь Бут мог быть спокойным, что никого не окажется в проходе, когда, всматриваясь через просверленную дырку, он будет дожидаться удобного момента, чтобы войти в ложу и выстрелить в упор… Следствие установило действия Бута час за часом. В цепи показаний свидетелей есть лишь две лакуны, в результате которых преступник исчезает из поля зрения примерно на два часа. Вероятно, это были самые важные часы: быть может, Бут давал последние инструкции Пейну об убийстве Сьюарда и Этцеродту о покушении на вице-президента Джонсона.

Впрочем, получил ли Этцеродт такое указание и было ли у него вообще намерение угрожать жизни Эндрю Джонсона? В 3 часа 30 минут после полудня Бут совершил свой самый необъяснимый поступок за весь день. Он явился в отель «Кирквуд» и спросил у портье, дома ли мистер Этцеродт. «Нет, его нет дома». Бут собирался уйти, но потом вернулся и спросил, дома ли вице-президент Джонсон. Получив ответ, что Джонсон отсутствует, Бут попросил бумагу и набросал несколько слов: «Не желаю Вас тревожить. Дома ли Вы?» Оставив также записку Этцеродту, Бут быстро покинул отель. Непонятен отказ Джонсона давать какие-либо объяснения относительно записки Бута. Единственной причиной могло быть то, что Джонсон действительно знал актера и боялся это прямо отрицать, иначе его уличили бы во лжи. Сыщики, пытавшиеся расследовать данный вопрос, уверяли, что Джонсон, будучи губернатором штата Теннесси, познакомился с Бутом в Нешвилле.

Смерть Линкольна была единственным для Джонсона шансом, как утверждали его враги, стать президентом. Позднее противники Джонсона в конгрессе открыто обвиняли его в том, что он «вступил на пост президента через врата убийства» [384]. Однако работа специального комитета конгресса под председательством известного радикала Б. Батлера, созданного для расследования возможной связи Джонсона с заговорщиками, не дала ощутимых результатов. В то же время сторонники версии Эйзен-шимла готовы видеть в письме Бута макиавеллистский ход Стентона: убийство Линкольна и Сьюарда наряду с