Решив эту задачку и перебравшись к ним за столик, Дэвид втиснулся рядом с Шонед, и они, пока остальные трое болтали между собой, быстро обменялись резюме последних пятидесяти лет. Истории их оказались довольно схожи: оба в разводе, у обоих по одному ребенку. Дочь Дэвида Эми, которой было двадцать с чем-то, жила с матерью в Австралии. Сын Шонед Рис учился на первом курсе в Манчестерском университете. За вычетом ее краткого заигрывания с английской прессой в начале 1990-х Шонед постоянно работала в Уэльсе и сейчас писала статьи для “Дейли пост”. Дэвид числился на факультете английского языке в Киле и недавно получил полную профессорскую ставку. Седьмой сборник его стихов “Дыхание камня” недавно увидел свет и встречен был с теплом.

– Ты, значит, продолжил писать, – сказала Шонед. – Моя критика твоего рассказа желания у тебя не отбила.

– Она меня расстроила вдрызг, – сказал он. – Одно из худших воспоминаний детства. А ты совсем ничего, кроме этого, не помнишь о нас, когда мы у вас гостили?

– О, теперь-то я очень отчетливо все помню, – ответила она. – Особенно твоего отца. Ты, как выясняется, очень похож на него внешне.

Дэвид печально улыбнулся и проговорил:

– Он умер.

Что-то в том, как он это сказал, навело Шонед на мысль, что речь не о давнем событии.

– Соболезную.

– Всего три недели назад. Похоронили на прошлой неделе.

– Ой. – Она положила ладонь ему на руку и сжала ее.

– Он дожил до очень солидного возраста. Жаловаться не на что. Девяносто четыре! Жил у моей сестры невесть сколько, а два года назад перебрался в дом престарелых. Сознание потихоньку отказывало, но физически, как нам казалось, был в хорошей форме, поэтому его смерть – некоторое потрясение. Очень внезапно. Сказали, воспаление легких. – Дэвид отхлебнул шампанского и добавил, подумав: – Вообще-то третий случай в их заведении.

Шонед осмыслила сказанное, но напрямую никак не откликнулась. Впрочем, это, казалось, направило ее мысли на пандемию, и, оглядев паб, она сказала всем сидевшим за столом:

– Ну что, ребятки, скоро ль закроют это место, как считаете?

– Я и не предполагал, что пабы закрываются, – сказал Эйдан.

– Так и незачем. Но если Борис “рекомендует” людям держаться от пабов подальше, дела у пабов пойдут так себе в ближайшем будущем, ну?

– Типичное фуфло его – вот это вот. “Рекомендует” он, ага. Нам что посерьезнее скоро потребуется, если учесть Италию.

– Мне все еще не верится, – сказал Хэрри, качая головой.

– Что европейские страны вводят локдаун, в смысле?

– Нет, не верится, что это он, – ответил Хэрри. – Не верится, что он у руля, когда все это происходит.

– Дело вот в чем, – начал объяснять Эйдан, обращаясь к Дэвиду, – у этих мест есть кое-какая история, связанная с мистером Джонсоном. В 1997-м он тут избирался. Естественно, мы его послали куда подальше. Несколько месяцев назад он тут появился в своей должности премьер-министра, ни много ни мало – премьер-министра! – и взялся рассуждать о клятом этом своем состряпанном предложении о Брекзите (на валлийском, должен добавить, – вернее, на его чудовищной версии валлийского), и имать меня, если на сей раз оно не сработало. Впервые в истории Южный Клюид сдался тори. И, кстати, у меня есть отчетливое воспоминание о том, что эта вот мадам, – он указал на Шонед, – как-то раз сказала, что отсосет мне, если местные проголосуют за консерваторов. И до сих пор не сдержала слова.

– Мечтай, Эйдан, – сказала Шонед. – Мечтай.

– Справедливости ради, – заметил Хэрри, – ставка представлялась очень надежной. Никто из нас не думал, что такое случится.

– Уж конечно, – сказал Эйдан, осушая свой бокал. – Но вот поди ж ты, случилось. Последние времена, это точно.

* * *

Лежа без сна в два пополуночи, Дэвид размышлял о том, сколько всего может измениться за несколько часов. Совсем недавно он с трудом пробирался сквозь сгущавшийся снег где-то у Бетус-и-Коэда, думая только о том, доберется ли до дома целым и невредимым и что ему сунуть в микроволновку по приезде – лазанью или куриное джалфрези. Теперь же он лежал в постели рядом с Шонед, сливочный свет уличного фонаря сочился сквозь занавеску и мягко озарял верхнюю часть ее тела – великолепную округлость плеча, изящную ложбину между плечом и бедром. Не в силах удержаться, он изогнулся и оставил бережный поцелуй у нее на пояснице. Кожа ее была невероятно мягкой и теплой. Почувствовав поцелуй, она тихонько заурчала от удовольствия, завозилась и повернулась к нему. Обняла его и потянула к себе, пока лица их не соприкоснулись.

– Не очень-то у нас тут с социальным дистанцированием, а? – прошептала она.

– Чудовищное пренебрежение правительственными рекомендациями, – согласился он.

– Ну, муштровать нас у нас же дома они не могут.

– Пока что.

* * *

– Хотела попросить тебя кое о чем, – сказала Шонед Дэвиду позднее. – Об одолжении, если угодно.

Готовый вновь уснуть Дэвид отозвался не раздумывая:

– Конечно. Все что хочешь.

– Речь о твоем отце.

– О моем отце?

– Я понимаю, это для тебя сейчас болезненная тема, но… Наверное, он оставил после себя что-то. Какие-нибудь бумаги, такое вот?

– Да, конечно. Это все у Джилл.

– Ты собирался в них покопаться?

– Возможно, да, в ближайшие месяцы.

– Ну, если найдешь что-то, на твой взгляд, интересное для меня… поделишься?

Вопрос оказался до того неожиданным, что Дэвид удержался на кромке сна. Он приподнялся на локте.

– Что?

Шонед повторила просьбу, но понимания возникло даже меньше, чем в первый раз.

– Погоди минутку, – сказал Дэвид. – Мы о моем отце говорим, так?

– Конечно.

– Ну… – Дэвид растерял слова. – Без обид, но… какого хера ты вообще имеешь в виду? Какая связь между моим отцом и тобой?

Шонед посмотрела на него, глаза блеснули в темноте, рука метнулась к губам.

– О боже, – произнесла она. – Он тебе вообще не рассказывал.

– Не рассказывал мне что?

Она села, включила свет, а затем потянула на себя одеяло, внезапно застеснявшись своей наготы. Недолго поразмыслив, глянула на Дэвида в упор и повторила свои же слова – на этот раз в виде вопроса:

– Он тебе вообще не рассказывал?

– Понятия не имею, – отозвался он, – буквально ни малейшего понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Окей.

Она встала, взяла себе единственный предмет одежды – длинную белую футболку, доходившую ей до бедер, – и принялась расхаживать взад-вперед.

– Много лет назад, – заговорила она, – еще в Лондоне, я начала работать над большим материалом, который в итоге так и не опубликовала. Он касался Эм-эй-си – “Мидьяд Амдиффин Кимри”. Слыхал о них? – Дэвид покачал головой. – Также известны как “Движение в защиту Уэльса”. Действовали в