Шрифт:
Закладка:
– Так что с Кентой?
Ее голос взволнованно дрожал. Хизаши почти позволил Юдаю ответить, но все же нашел в себе смелость сделать это самому.
– Долгая история. Самое главное, что тебе стоит узнать сразу, – он зябко повел плечами, – это…
Он замолчал и позволил хэби подняться из глубин его тесного хрупкого тела. Глаз вспыхнул жидким янтарем, зрачок сузился, и на мгновение комната предстала перед ним иной – серой, тусклой, смазанной, но при этом наполненной людьми, которых никто не видел. Они стояли за спиной полупрозрачной Чиёко, охраняли ее как драгоценность, хотя давно забыли лица своих родных. На теневой стороне все было наоборот – и живые люди там казались тенями самих себя, а мертвые, не нашедшие покоя, напитывались силой и выглядели почти настоящими.
Хизаши вернулся обратно, моргнул и увидел, как Чиёко в страхе отпрянула, оперлась на одну руку, а вторую выставила перед собой. Отчего-то стало обидно.
– Не надо так бояться, – фыркнул он и спрятал желтый глаз за длинной челкой. – Я сейчас меньшее из зол. А большее случилось с Кентой. Он… он пострадал из-за меня и, возможно, стал одержим демоническим мечом.
После третьего пересказа история уже так не ранила и укладывалась в несколько заготовленных фраз. Закончив их, Хизаши настороженно посмотрел на девушку. Как она поведет себя? Все-таки сейчас они с Юдаем в ее власти.
– Мы собираемся найти его и спасти.
Страх почти полностью ушел из глаз Чиёко, сменившись тревогой и беспокойством. Она села ровно и поймала взгляд Хизаши.
– Кента-кун знал… о тебе?
– Да.
– Он считал тебя другом, он бы никогда не причинил тебе вреда.
В воздухе повис невысказанный укор, ведь он, Хизаши, причинил Кенте вред, хотя тоже однажды, не заметив, начал считать его другом. Хизаши не привык извиняться и за случившееся собирался склониться только перед самим Кентой, но в этот миг ему вдруг показалось важным попросить прощения у Чиёко.
– Прости, – сказал он. Чиёко не отвела взгляд и, поднявшись с колен, твердо произнесла:
– Я иду с вами.
– Нет, – отрезал Учида. – Исключено. Это не женское дело.
– Я шаманка!
– Я не подвергну женщину опасности.
Чиёко вздернула подбородок.
– Не считайте себя сильнее меня, просто потому что вас учили в великих школах! Я Чиёко из рода Цубаса, итако, невеста ками Адзи-сики[61]. Мне нет нужды прятаться за мужскими спинами.
Учида немного растерялся, но и Чиёко замолчала, видимо, испуганная собственной горячностью. Наконец, паузу прервал Хизаши:
– Мы не знаем, куда пойдем, не знаем, что повстречаем в пути. Не хочу в его конце извиняться перед Кентой еще и за твою смерть.
Он поднялся, чувствуя, как сила возвращается в тело, и низко поклонился девушке.
– Спасибо за помощь и доброту, Чиёко из рода Цубаса. Да убережет тебя твой ками до нашего возвращения, если сможет.
Выпрямившись, он заметил влажные дорожки слез на щеках Чиёко. Она прижала ладонь к губам, вздохнула и обреченно опустила узкие плечи.
– Хорошо, так тому и быть.
Учида рискнул поднять оконную створку и, подперев ее, выглянул на улицу. Жизнь там текла своим чередом, солнце светило почти по-весеннему, люди уже начинали толкаться возле лавок, гомонили на разные лады. Скрипели колеса крестьянских телег – рыбаки возвращались после торговли в свои деревни. И никому не было дела до двух беглецов, притаившихся на втором этаже самого обычного жилища.
– Сасаки уже наверняка ищет нас, – сказал Юдай, обернувшись. – Его не должны были преследовать, вряд ли Дзисин его в чем-то подозревает.
Чиёко снова оставила их вдвоем, и Хизаши вздохнул с облегчением. Он долго привыкал к людям, их привычкам и поведению, но именно женщины до сих пор ставили его в тупик.
– Скорее всего, ты прав. Надо уходить, пока тот человек не решил вернуться и проверить все еще раз.
– Слишком поздно. Он воспользовался ранним часом, но сейчас его действия привлекли бы много внимания.
Он взял прислоненную к стене нагинату, и тут вернулась Чиёко с обеденным коробом, завернутым в платок. Губы девушки были сурово сжаты, а глаза, опухшие и покрасневшие, смотрели с вызовом, однако она лишь протянула Хизаши короб.
– Вот все, что я смогла собрать вам в дорогу. Это не мой дом, я здесь гостья, поэтому прошу простить за скудность угощения.
– Хозяева знают, что ты итако?
– Да. И они знают, что я ушла из семьи, поэтому я и вас прошу не рассказывать никому обо мне.
Юдай кивнул и неожиданно спросил:
– Госпожа Чиёко, вы ведь на самом деле не так уж удивились, что с Куматани что-то случилось?
Как он это понял, Хизаши не знал, но Чиёко не стала отрицать.
– Духи вели меня сюда, а они не умеют обманывать. Я чувствовала, что нужна именно здесь.
– Что ж, – хмыкнул Хизаши, – они и правда не солгали.
Больше Хизаши не оборачивался. Возле выхода тонкие пальцы внезапно сжали его запястье, опаляя жаром через ткань хаори. Чиёко смотрела на него снизу вверх, широко распахнув большие темные глаза.
– Спаси Кенту, – попросила она тихо. – Он… Он…
– Он единственный в этом мире, кто заслуживает спасения, – закончил за нее Хизаши, и даже если она хотела сказать что-то другое, не стала поправлять. Выпустила его руку и отступила на шаг.
– Я помолюсь за вас своему ками.
Хизаши не стал говорить, что ее вера во всемогущество богов-хранителей сильно преувеличена, сейчас им пригодилась бы и такая помощь. Он поймал на себе странный взгляд Учиды, но сделал вид, что не заметил. Может, позже он расскажет историю о том, как они с Кентой впервые встретили шаманку из рода Цубаса, но точно не сейчас.
Сасаки честно ждал их за городом, как и договорились, в беспокойстве расхаживая туда-сюда и что-то бормоча под нос. Возможно, разговаривал со своей кицуне. Он поднял голову как раз тогда, когда Хизаши собрался окликнуть его, и радостно улыбнулся.
– Я слышал, двое юношей гонялись по улицам, – сказал он, – и сразу понял, что речь о вас. В чем дело? Вас преследовали?
Хизаши махнул рукой и скривился.
– Любимая школа отправила за мной черного оммёдзи. Один друг сбил его со следа, но не уверен, что это надолго. Давайте не будет торчать тут, заметные как три пиона в саду камней.
Видно было, что Сасаки недостаточно
