– Синие не берите! – строго сказала стожарка, вместо синих вытаскивая ещё одну красную про запас и пряча её в карман.

Тит и Ниська уже засунули токсичные улыбашки в рот и с наслаждением их жевали, не замечая, что конфеты становятся всё больше. Вскоре рты у бедняг уже едва закрывались.

– А посему синие нельзя? – с набитым ртом спросила Ниська, когда они уже сидели в «Ровере».

– Потому что рыжьём надо меньше светить! – строго сказала стожарка. – Синяя конфета желантиновая. От слова «желание». Тот, кто её съест, впадает в раж и начинает скупать всё подряд. Перед входом в магмаркеты такие часто раздают, хотя это незаконно… Кстати, Тоннельсоны, пару фактов про токсичные улыбашки! Знаете, как они действуют? Ну кроме обратной магии, которая их увеличивает?

Тит и Ниська замотали головами, воюя с конфетами.

– Очень просто! Анисья, щёлкни Тита по лбу!

Ниська с большим рвением выполнила эту просьбу, но тотчас сама с криком «ай!» схватилась за лоб.

– Вот, правильно! – одобрила стожарка. – Так и работают токсичные улыбашки! Всё плохое, что ты сделала, к тебе же и возвращается! А теперь улыбнись!

Ниська улыбнулась сквозь слёзы – и тотчас такая же улыбка возникла на лице у Тита.

– Хорошие эмоции они тоже возвращают. Ну, полетели! – сказала мама Филата, откидываясь на жестковатую, многими звуками богатую спинку «Ровера».

* * *

Ева сидела в «Ровере», зажатая между стожаркой и Настасьей. Настасья была холодной и спокойной, в одном из тех настроений, когда у неё всё в голове раскладывалось по полочкам. Изредка пофыркивала каким-то своим мыслям. Ева всё время ощущала твёрдость плеча и колючесть её локтя. Стожарка, напротив, была горячей, подвижной. Вертелась, выглядывала в окно, болтала. Всех смешила, смеялась сама. Когда она хохотала, то смех её, поначалу беззвучный, прорывался и превращался в звуки «ук-ук», а иногда в «кук-хук».

Имя Кукоба очень ей подходило. Филат, не поместившийся в салоне, то и дело высовывался из багажника, смотрел на маму и скрывался. Он был совершенно счастлив, но когда Ева поворачивалась к нему, делал вид, что ему всё равно.

У «Тихой пристани» они буквально вывалились из «Ровера», вытесненные чудовищно разросшимися улыбашками.

Глызя Косорыл уже прыгал с ножки на ножку у входа в «Пристань» и от нечего делать брал интервью у завязавшего вампира, тощего дядечки с длинными волосами на кадыке и серьгой в одном ухе.

– Вампиров больше привлекают блондинки или брюнетки? Полнокровные или малокровные? У полных крови побольше! А правда ли, что если женщина ест чеснок, то вампиры на неё не нападут? Расскажите нашим зрительницам: сколько именно чеснока нужно съесть, чтобы быть в полной безопасности? А серебряные украшения действительно помогают против вампиров? Разумеется, ответ на этот животрепещущий вопрос смогут узнать только подписчицы платного канала! – тарахтел он.

Вампир что-то бурчал, обвитый шнуром микрофона с головы и до ног.

Настасья и стожарка первыми нырнули в трактир. Здоровенный вышибала, не узнав их, попытался преградить дорогу. Кукоба, не тратя на него магии, ловко отодвинулась в сторону – и вышибала был сметён стальной грудью бронедевицы Рогнеды, топавшей по лестнице вслед за ними.

Колотило стоял за стойкой и, широко расставив мощные ноги, гвоздём прибивал к стене медную монету. Таких медных монет на стене было уже штук пятьдесят, и все они негромко постукивали, пытаясь освободиться.

– Опять неразменный рубль подсунули! Только его из пальцев выпустишь – сразу улизнёт! Так я уж их собирать стал! Народ знает и специально мне тащит! – объяснил Колотило, буравя стожарку крохотными глазками. – Ты ли это, Кукоба! Давненько не виделись. Народ болтал, вроде тебя запаковали?

– А мне говорили: кто-то подкрашивает зелень, перегоняя её через кровавый зуб и кукольные глазки, – спокойно сказала стожарка.

Колотило перестал ухмыляться.

– Да кто ж сплетням-то верит! – сказал он торопливо и замахал руками. – Клава! Устрой гостей в чистом зале! Тут-то у нас всё больше шваль ошивается!

Рядом возникла мещерская болотница и, приседая и ныряя вниз, словно перебегающая по двору наседка, ловко начала лавировать между столиками. На её правой ноге, там, где она переходила в куриную ступню, сверкала золотая цепочка.

– Неверчик подарил! – похвасталась она и, освобождая столик, подхватила за шкирку пьяненького трёхголового мужичка. Две головы его уже спали, а третья ругалась и требовала жалующуюся книгу.

– Разве не жалобную? – спросила Ева.

Клава весело ей подмигнула:

– Жалобной книге жалуешься ты! А жалующаяся книга жалуется тебе! Такие сопли и вопли, что, поверь, лучше не знать, что это такое! – Она небрежно закинула мужичка на плечо. – Ну, вы тут пока устраивайтесь, а я вам принесу чего-нибудь!

Клава ушла, а Кукоба стала озираться, отыскивая свою подругу.

– Народец уже собрался! – сказала она Еве, привычно рассыпая соль и рисуя руну против подслушивания. – Ту парочку видишь? Как думаешь, это кто?

За дальним столиком сидели почтенный мужчина средних лет с бородой-котлеткой и юркий типчик в алом шарфике. Оба были одеты как художники, и оба с показной скукой поглядывали в зал.

– Деятели искусств? – предположила Ева.

– А ты что думаешь? – спросила Кукоба сына.

– А я думаю, парочка воришек. Специализируются, скорее всего, на мелких артефактах. Кольца, боевые браслеты и так далее. Оба полумаги. Один практикует облегчённую магию воды, а другой – магию огня… Не как Пламмель, а так, по верхам!.. Потому и объединились, что не очень в себе уверены, – не задумываясь, ответил Филат.

Кукоба довольно кивнула:

– Верно! А как ты догадался?

– Ну, что маг огня – это просто. У магов огня бровей и ресниц обычно нет, кожа красноватая, одежда огне- упорная, чтобы в ненужный момент без всего не остаться, ну и прочие подобные мелочи… А неопытный маг воды старается на воду не смотреть – она к нему сразу притягиваться начинает… Вот этот и боится даже чашку к себе придвинуть!

– А почему именно воры? И почему на артефактах?

– Да вон на сумке экранирующие руны. И оба в перчатках. Артефакт – штука опасная, особенно чужой. Сварит, если не экранироваться.

– Верно. Горжусь тобой, сын! А чем занимается вон та ведьма? Сначала ты, Ева!

Ева увидела дряхлую бабульку, обвязанную яркими тряпками.

– Цветами торгует, – сказала она наудачу, зная, что ошибётся, и неожиданно удостоилась одобрительного кивка.

– Только не цветами. Она выращивает болячки на продажу. Кстати, у неё у самой иммунитет такой, что её пятьдесят змей укусят – она и не почешется.

– А кому нужны болячки?

– Некоторым нужны, – заверила её Кукоба. – Опять же не все себе покупают. Часто родне или в подарок!..