Ярл сидел хмурый и недовольно смотрел на Кваза. Из-за ночных приключений последнего поспать у него так и не получилось.

«И это его женщины обходят стороной? – читалось в его взгляде. – Кто бы говорил?»

После бани Рой провёл половину ночи у Хмурого, что-то обсуждая и распивая с ним самые различные напитки. Там же и уснул вместе с хозяином. Уайт догнался настолько, что спал, как бревно, ничего не видя и ничего не слыша. Батя нашёл в Балаболе замечательного собеседника, под пиво и виски протрепался с ним до утра и пришёл отсыпаться только под утро, явно довольный.

Ещё бы недовольный – полковник УВД встретил начальника безопасности. Ворон ворону глаз не выклюет. А такие во́роны, поговорив, вообще полетят клевать чужие глаза в обход камер безопасности на мертвечину, которую указала явочная ворона с поста охраны.

Батя с его подходом и Балабол с его хитростью – этим двоим лучше выдать шахматы, а в политику вообще не допускать.

Из всех не отоспался только Кваз, занятый основным инстинктом, и Ярл, которому из-за стонов со второго этажа пришлось бродить ночью по стабу. Уснуть было вообще невозможно.

Сам виновник торжества лениво зевал и дремал на ходу.

– Ну так что, какие планы? – спросил Батя.

Рой оглядел свою команду – перебравшего Уайта, который теперь мучился похмельем, мрачного как туча от недосыпа Ярла, зевающего и явно довольного Кваза, Батю с кругами под глазами.

– С планами придётся немного подождать, – наконец выдал вердикт Рой. – До тех времён, когда опохмелитесь, отоспитесь и проведёте день как обычные люди. Без бухла, девочек и бессонных ночей. Тогда и поговорим.

Кваз смущённо отвернулся. Уайт тоже. Батя только крякнул.

– А пока похмеляемся, пьём кофе, едим что бог послал, и выдвигаемся за пределы стаба, – закончил Рой. – Будем писать бумажки, фиксировать движение стай заражённых и заниматься топографией с ковырянием в земле.

Молчание было кислым.

Рой помолчал и спустился в свой подвал, где хранился анатомический театр, Хмурый по старому уговору должен был насобирать материал для исследований и подготовить инструменты. Так и есть – Хмурый установил в подвал морозильные камеры, слоёные как термосы, и набил их льдом вперемешку с частями от заражённых, а также установил циркуляцию фреона в стенки, чтобы время от времени включать заморозку.

Рой не спеша надел халат и натянул перчатки. Затем достал изо льда лапу топтуна, открыл свой дневник и стал делать записи, сделал несколько эскизов. Затем достал цифровой фотоаппарат, который также достал Хмурый, и сделал несколько снимков. Вынул лобзик для металла и медленно стал распиливать конечность вдоль. Повторил операцию с фотографированием и эскизированием, и сделал пару записей.

В дверь кто-то заглянул. Кажется, это был Уайт. Заглянул, и тут же закрыл. Рой пожал плечами, скинул куски растаявшего мяса в пластиковый пакет и запечатал. Следующей стала голова кусача. Сначала пришлось высверливать отверстия хирургическим трепаном, а потом рассекать её циркулярной пилой со специальным диском.

За дверью раздались шаги, и вошёл Кваз. Рой мысленно ругнулся. Вот уж кому не следовало видеть того, что происходит. Это он смотрел фильмы типа «Семнадцать мгновений весны», «Александр маленький» и другие, типа тех же «Джентльменов удачи»… А вот во времена Кваза были другие фильмы. С кучей сумасшедших мясников, сумасшедших учёных, маньяков… Одна «Пила» чего только стоила. Давно следовало поставить замок на дверь.

Рой оглянулся. Марлевую повязку тоже одевать не стоило.

Кваз заглянул внутрь. Рой представил вид его глазами – весь в кровавых брызгах, халат в крови. Маска, которую он снимал, в крови и грязи. На халате грязные отметины от сукровицы и прочего – там где он случайно касался его. В руках – орудие преступления. Рядом две головы – одна распилена вдоль, вторая поперёк. Чудовище. Доктор Франкенштейн во плоти.

Кваз посмотрел, встретился с ним глазами и отшагнул. В его взгляде явственно читался страх. Страх и отвращение. Кваз закрыл дверь и вышел. Рой вздохнул и сел. Если бы он курил, то тут же бы и затянулся. Посидев так несколько минут, он принялся за описательную работу.

Дверь снова тихо открылась, и раздались характерные шаги. Да что за! Просто день посещений какой-то!

– Я думал, что ты не пустишь его сюда после Уайта, – сказал Рой, измеряя участки кости штангенциркулем.

– Я думал, он просто преувеличивает, – сказал сзади Батя. – А оказалось, он даже преуменьшал.

– Просить тебя прибрать за мной не буду, – хмыкнул Рой не оборачиваясь. – Но если хочешь, можешь пройтись и осмотреть заспиртованные образцы.

– Спасибо, – сказал из-за спины Батя. – Но я ничего не понимаю в биологии.

– Как впрочем, и я. – кивнул Рой, не оборачиваясь, и начиная делать записи. – Можешь опустить свой пистолет. Хотя нет, в руках у тебя его нет. И это не миролюбие – полагаю, тебе нужно меньше секунды, чтобы выхватить его из кобуры и выстрелить. Пистолет опасен уже тем, что висит у тебя на поясе. Даже в застёгнутой кобуре.

– Хех, – хмыкнул Батя. – У тебя что, дар «Глаза на затылке»? Ты биолог, Рой?

– Нет, – Рой придвинул к себе вторую распиленную голову. – Просто я предположил, что увидев этот натюрморт, ты решишь, что я второй Йозеф Менгеле. А смог бы я сам разговаривать с Менгеле без пистолета в руках? Нет, не смог бы… Подожди секунду и я закончу мысль.