не проявляла агрессии в отношении Тени Гарнизона, и просто сидела на земле, прикрыв лицо руками. — Жаль, что я не могу пригласить тебя в это романтическое путешествие, билет только на одного, поэтому извини, нам было хорошо вместе, но пришла пора расстаться.

Он сделал практически неуловимый взглядом рывок, за которым последовала подсечка и, особо не церемонясь, бросил меня спиной на землю. Ударился я больно, но благо, земля была влажная и мягкая, что существенно смягчило мое падение. Саймон же, подняв монету, покрутил ее и сжал в руке. Я мог только в бессильной злобе стукнуть кулаком по земле, понимая, что сейчас он активирует телепорт, и ищи потом этого ублюдка на южном берегу Валлери. Но, к моему удивлению, Трейн не исчез во вспышке телепорта, его подняло в воздух, и с невероятной невидимой силой бросило на барьер, который разлетелся вдребезги водяными каплями, как только его голова соприкоснулась с этой преградой.

Трейн резво вскочил на ноги, но против четырех своих бывших соратников спереди и разъяренной Дальмирой сзади, он сделать ничего не мог. Отбросив монету в сторону, он поднял руки и повернулся в сторону женщины, которая неспеша двигалась в его сторону. Я огляделся, но Люмоуса в пределах досягаемости я не увидел. Я пожал плечами. Сейчас это не самая главная проблема.

Я кое-как поднялся, стараясь держаться прямо, все-таки за этот вечер мне здорово досталось, и снова подошел к Лорену, над которым уже склонился Льюис. То, что Трейн не сбежит и никуда не денется, кроме как в потусторонний мир, где его уже заждался Доргон, я был уверен на все двести процентов.

Я не мешал лекарю, отдавая Лорена в его руки, сам-то я точно ничем не мог помочь. К Иельне я тоже пока не подходил. Просто стоял и смотрел на все, что происходит вокруг. Вокруг меня собрались все остальные дружинники, а Айзек волочил за собой Трейна, которого добротно спеленали и не выпускали из вида.

Льюис поднял голову, и встретившись со мной взглядом, отрицательно покачал головой.

— Да как же так?! Дальмира! — Наверное, я сошел с ума, раз попытался обратиться к самой богине в таком тоне, но мне было все равно. Я бросился к женщине, которая задумчиво рассматривала то, что осталось от того участка леса, где совсем недавно бушевало магическое пламя. Осталось там, по правде говоря, маловато — черные остовы деревьев, кружащаяся в воздухе копоть и ровная черная земля, на которой долго еще ничего не вырастет. — Дальмира, посмотри на меня!

— За то, что ты сделал с моим домом, я могу убить тебя на месте, Кеннет, а ты имеешь наглость ко мне обращаться? — она повернулась и презрительно осмотрела меня с головы до ног, словно стружку снимала, но мне было все равно.

— Спаси его. И можешь делать со мной все, что захочешь, — в голове стоял непонятный гул, и было тяжело дышать, но я был уверен в том, что говорил. На какой-то момент я едва не поддался слабости, и готов был бросить их здесь. А ведь я тоже клялся не оставлять своих соратников в обмен на их преданность. И готов был бегать дальше всю оставшуюся жизнь, потому что просто так от меня ни Совет, ни Люмоус, ни еще миллион врагов, о которых я даже не знаю, не отстанут. А ведь я даже не знаю, что им всем от меня нужно на самом деле.

— Я и так могу сделать с тобой все, что пожелаю. Тем более сейчас, когда твой львиногривый покровитель ненадолго где-то загулял и отвернулся, — Дальмира фыркнула, как кошка и сделал пас в сторону погибшего леса. Черные комья сажи тут же упали на землю, которая словно впитала их, а на земле появились первые еще робкие травинки, пробившиеся сквозь толстый слой пепла. Ну, можно, наверное, и так, особенно, когда ты богиня. — Я не могу спасти его, даже, несмотря на то, что он сделал для меня и моего народа, — она прикрыла глаза и горестно вздохнула, как мне показалось, довольно наигранно, но благодарность богов — это дело очень неблагодарное, поэтому, пусть уж лучше играет, лишь бы помогла.

— Или не хочешь? — я почувствовал, как мои плечи сгибаются под грузом навалившейся на меня усталости.

— Я не могу, Кеннет, — она тряхнула головой, позволяя нам полюбоваться своими чудесными волосами. — Никто не может вмешиваться в дела смерти и игры чужих богов. Это запрещено самим мирозданьем. То, что мертво, должно оставаться мертвым! Это закон, который никто не имеет права нарушить, даже боги. Те трупы, которых поднимают некроманты не в счет — пустая оболочка без души.

— Но я же смог его вернуть…

— Чтобы сразу снова потерять. Кеннет, Временщик тебя обманул и одурачил. Никакая петля времени не сможет исправить то, что может качнуть весы в одну из сторон. Он уже умер, пойми, и должен был умереть при любых раскладах. Не должно быть на свете лишних неучтенных живых. — Она смотрела на меня с сочувствием. Не было больше той напыщенности и превосходства. Передо мной стояла самая обыкновенная женщина, которая пыталась донести до меня основы, в которые я отказывался верить и принимать.

— Я не верю, что ничего нельзя сделать…

— Можно, но ты не пойдешь на это. — Она повернулась и провела по губам пальцем. — Пойдем, я покажу тебе, что можно сделать в этой ситуации, и почему Лорен Райс потерян для всех нас навсегда. Это должны слышать все, потому что от тебя тут ничего не зависит, и решение принимать будешь не ты, но любое принятое решение останется на твоей совести. В любом случае, кто-то сегодня умрет. Хотя, как карта ляжет, — она чему-то улыбнулась и неспешно направилась в сторону Лорена.

Мы подошли к молчаливой группе людей, которые в очередной раз прощались с Лореном. Это уже входит в какую-то нездоровую традицию.

— Всем вам дорог этот человек. Мне, как бы это не звучало странно, он тоже не безразличен. Я обязана ему, как и весь эльфийский народ. — Она снова включила в себе властную предводительницу эльфов. Но в ее голосе сейчас слышалась только власть, ничего более. Словно она речь толкала перед своими подданными, пытаясь вызвать патриотические чувства, чтобы ввязаться в какую-нибудь сомнительную авантюру со смертельным исходом. — Я могу предложить обмен. Он — Тень. И вы все — Тени, ну