Подготовка русского издания книги А.Г. Маша представляла собой большие трудности. Прежде всего, принятая у немцев система параграфов, сама по себе весьма организующая повествование, снабжена у автора примечаниями на полях, которые с известной долей вероятности можно считать заглавиями этих разделов. Вместе с тем, в ряде случаев на полях просто помещены отсылки читателя к соответствующим иллюстрациям. Однако для придания единообразия всему тексту примечания на полях в русском издании оформлены как названия параграфов, чего, видимо, Маш не предусматривал. Однако в качестве названий эти примечания гораздо удобнее для русскоязычного читателя в силу наших традиций.

Далее, выясняется, что гравюры художника были сделаны ранее их описания в тексте книги Маша, и они имели свою нумерацию. Однако Маш имел свою, иную последовательность рассмотрения гравюр, так что при ссылках Маш соблюдает логику рассмотрения, а не нумерацию художника. Поэтому после фиг. 9 он помещает фиг. 11, далее фиг. 13-17, затем фиг. 12, потом 18 и, наконец, 10. В двух случаях Маш ошибся и дал иной номер, чем начертал гравер, что видно на самом рисунке. Кроме того, часто два вида одной отливки, то есть вид спереди и вид сзади идут под одним номером фигуры, что также сбивает читателя с толку.

Путаницу дополнил переводчик, который зачем-то внёс свои иллюстративные примечания в фигуры гравера, причем ни в одном случае он не воспроизвёл оригинальной нумераций Маша и не счёл нужным дать нумерацию своим комментирующим рисункам. Пришлось отделять оригинальные иллюстрации от комментариев и снабжать их нумерацией; во избежание путаницы я назвал их "рисунками", а не "фигурами". К сожалению, за редким исключением, переводчик не приводил источников своего заимствования, что, действительно, производит впечатление легкого комментария, а не солидной исследовательской работы. Хотя сами по себе дополнительные иллюстрации могут показаться интересными, они больше соответствуют духу эпохи (когда славянские древности казались в Германии любопытной экзотикой), чем реалиям славянской мифологии. После больших колебаний эти иллюстрации переводчика решено было опустить.

С другой стороны, многие пристраничные комментарии А. А. Бычкова оказались весьма уместными; однако ссылки со звездочками, предложенные переводчиком, оказались негодными по причине того, что максимально можно иметь не более пяти звездочек, а затем опять начинать с одной, так что на одной странице может быть две сноски с одной и две – с двумя звездочками, что сбивает читателя с толку. Поэтому я предпочел дать сквозную цифровую нумерацию ссылок. Для отличия ссылок Маша от ссылок переводчика я поясняю в последнем случае ссылки словами "прим. перев.", то есть примечание переводчика.

Были устранены также некоторые лакуны и неточности перевода. Прежде всего, отсутствующее в тесте слово ИДОЛ, не свойственное славянским язычникам, а также самому Машу, заменено словом ОТЛИВКА, которое и использует Маш. Заменены и некоторые другие не вполне удачные русские эквиваленты немецких слов.

Сложности были и с редактированием самого перевода, поскольку немецкий язык XVIII века представляется сегодня уже относительно архаичным. И все-таки основная трудность состояла в ином, в самой трактовке славянской проблематики.

К моменту написания данного труда (1771 год) в немецкой историографии прочно укоренилось положение о том, что коренным населением Германии являлись немцы, тогда как славяне были пришлым и, так сказать, полудиким народом. Сама по себе книга Маша как бы подкрепляет это нелестное предположение о славянах, демонстрируя изображения их богов в виде львов с уткой на голове, полуживотных, или вообще каких-то монстров. Любопытно, что сочинения других немецких авторов изображают славянских богов все-таки в виде людей, причем не лишенных известной грации.

Заметим, что славянская мифология как целое в то время была совершенно неизвестна, да и германская мифология только начинала изучаться. В качестве образцов бралась греко-римская мифология, которая не только преподавалась в европейских школах наряду с данными классическими языками, но и сюжеты которой были в большом ходу в качестве прообразов для создания пьес, картин, скульптур, басен и других произведений классицизма. Конечно, недавно обнаруженная германская мифология проигрывала по сравнению с классическими образцами, и многими исследователями воспринималась как варварская, далекая от утонченных греко-римских аналогов. Что же касается славянской мифологии, доселе совершенно неизвестной, то она пугала своими зооморфными или многоголовыми изображениями богов.

Маш не являлся профессиональным учёным, он был, как бы мы сейчас сказали, "любителем древностей", то есть энтузиастом, пытавшимся честно разобраться в тех реалиях, которые он постарался исследовать. Он не преследовал цели получить за свои сочинения какую-либо научную степень, поэтому судил, как считал нужным, ссылаясь на здравый смысл и на суждения других таких же непрофессиональных исследователей (врачей, пасторов и т.д.). Не был он и профессиональным эпиграфистом, поэтому старался читать надписи в меру своего разумения. Отсюда в его сочинении совершенно естественно переплетаются как весьма точные и справедливые наблюдения, так и различные домыслы. И наша задача состоит в том, чтобы подчеркнуть те его выдающиеся достижения, которые в силу тех или иных причин не вошли в современную славистику, но, с другой стороны, показать те его стороны, которые не были основаны на точных научных данных, а потому либо должны приниматься в очень ограниченном объеме, либо не приниматься вовсе. Эти цели реализуются в пристраничном комментарии. Номер ссылки дается в квадратной скобке, чтобы отличить мой текст от примечаний переводчика, помеченных малым индексом в сплошной нумерации.

Примечания к тексту

1. Маш рассматривает изучаемые им памятники как наследие племени венедов, проживавшего на территории Германии. Название "венеды" или "венды" соотносит это племя со славянскими племенами венетов, тех самых, которые основали Венецию и Вену. Однако в Германии рассматриваемого периода большой ясности в отношении германской или славянской принадлежности венедов не было. Считалось, что это – один из народов, проживавших на территории Германии, чего вполне достаточно для его изучения.