Потратив много сил на организацию структуры этой своеобразной преступной ячейки, Борзун старался держать вожжи управления в своих руках, изначально объявив себя атаманом, предварительно прирезав на дуэлях пяток недовольных, пытавшихся оспорить его лидерство в банде. После наглядной демонстрации силы, желающих власти значительно поубавилось, а сам Борзун приобрёл значительный авторитет, позволивший и дальше диктовать своё видение ситуации.

И вот теперь, главарь увядающей банды видел перед собой двух девушек, вероятно, являющихся послушницами какого-то ордена, которых в последнее время развелось множество, начиная от жриц Миардель, заканчивая приверженками Суоны, судя по их плащам белого цвета.

— А куда такие красивые къянмисс направились одни? — нахально спросил один из заводил, напоказ «финтонув» в руках кинжалом. — Не желаете скрасить вечерок в нашей компании?

— С Вашего позволенья, мы бы продолжили свой путь, — ближняя девушка ответила тихим голосом, теребя рукава дорогой накидки.

Компания, обступившая девушек, громко расхохоталась.

— А кто же вам позволит, милые, самостоятельно разгуливать по Пустоши, без сопровождения мужчин? — нахальный голос не унимался.

— Просим прощения, инмессиры, но мы сами решим, что нам делать! — девушка шагнула по направлению к Борзуну, каким-то непостижимым образом опознав в нём главного. — Позвольте нам продолжить наш путь.

Борзун не успел сказать: «Да! Катитесь, будьте вы обласканы демонами!», как его сподвижник совершил ошибку всей своей жизни.

Схватив девушку за край белого одеяния, он попытался дёрнуть, сбив точку опоры, опрокинув, как беззащитную жертву, потащить за собой. Каково было его удивление, когда та рука, которой он схватил девушку, начала чернеть, а затем осыпаться невесомыми хлопьями чёрного цвета, пачкая снег.

— Вы сделали свой выбор, — бесцветным голосом произнесла девушка. — Ты, — она небрежно ткнула пальчиком в мужчину.

Крик ужаса неудавшегося ловеласа вогнал банду в ступор, а то, что за ним последовало наверняка будет сниться Борзуну в самых страшных кошмарах, если он сегодня останется жив.

Потерявший конечность стал прямо на глазах покрываться волдырями, которые тут же лопались от переполнявшего их гноя. Смуглая кожа чернела и начала отваливаться струпьями. Спустя несколько мгновений у ног девушки остался лежать тихо хрипящий, сочащийся кровавой сукровицей мешок, бывший недавно молодым здоровым мужчиной. От тошнотно-сладковатого запаха сгнившего тела, Борзуна вырвало. Судя по звукам, не его одного.

— Это демоницы! Спаса… — истошный крик, давший в конце «петуха», прервался тихим всхлипом, а страшная девушка в белой хламиде уже метнулась к следующему разбойнику, оставив за собой валяющееся тело с разорванным горлом.

Кровавые плети ведьм собирали свою кошмарную жатву, проходя сквозь растерявших всю свою храбрость людей, как нож сквозь масло, рассекая плоть без оглядки на то, облачена ли она в доспех, или оголена. Да и какие доспехи могут быть у этого отребья? Латаная кольчуга у каждого пятого да наручи — вот их единственная защита. Из двадцати трёх человек спастись не удалось никому. Методично, будто, выполняя рутинную скучную работу, две девушки в белых одеяниях вырезали визжащее и разбегающееся, как свиньи, человеческое стадо меньше, чем за две минуты.

Равнодушно оглядев поле боя, одна из девушек медленно подошла к сжавшемуся комок мужчине, который прикрыл голову руками и мелко дрожал.

— Встань, — в голосе явственно лязгнули металлические нотки.

Только со второй попытки он смог подняться, но его подрагивающие колени грозили снова подломиться, уронив тело на снег.

— П-п-пощадите к-к-къянмис-с, — стучавшие зубы Борзуна мешали ему говорить, но ведьма его поняла. — Во им-м-мя Дв-в-вуед-диного! — последняя фраза далась ему с трудом.

Девушка в белом весело расхохоталась, глядя на разбойника, по щекам которого текли слёзы:

— Ты поздно вспомнил своего бога.

Взяв мужчину за подбородок, она подняла его голову, которую тот вперил в землю, боясь взглянуть на девушку и впилась взглядом в глаза.

— А ты знаешь, что ждёт после смерти тех, кто предал доверившегося тебе человека? — от следующей фразы Борзун похолодел, ибо понял…

Не в силах отвести взгляд от колдовских омутов, мужчина думал только лишь о том, чтобы подальше оказаться от этих девушек. Лучше оказаться среди исчадий Нижнего Плана, будет намного безопасней.

Разбойник не знал, что она увидела в его глазах и почему оставила в живых. Он будто в могилу заглянул, из которой дохнуло такой жутью…

Настолько страшно ему не было никогда в жизни. Кровь во всех сосудах будто разом вскипятили, а затем резко заморозили. Проклятая ведьма прямо когтями вырезала у него на груди богомерзкие знаки, а он не мог пошевелить даже пальцем. Он не мог произнести ни звука, каждый раз бессильно сотрясаясь от нестерпимой боли, когда эта тварь резала бритвенным когтем кожу у него на груди.

Когда ведьма закончила пытку, к нему разом вернулась подвижность, заставив скрутить все мышцы в теле безумной судорогой.

Гарконскую Пустошь разорвал полный боли крик, в котором не осталось ничего человеческого.

Валяющиеся повсюду фрагменты тел его бывших сообщников будто обрели собственную жизнь. Они начали сползаться в один огромный ком перед второй ведьмой, а затем с хлюпаньем из этого кровавого теста начало формироваться тело будущего монстра.

Разбойника снова вырвало.

С противным хрустом ломались человеческие кости, тут же срастаясь в новый огромный скелет, который на его глазах с влажным шелестом обрастал мёртвой плотью. Вот уже можно увидеть почти сформировавшуюся маленькую головку с хищной пастью, усеянную острыми мелкими клыками и жуткими сочащимися гноем жвалами. Рёбра, недавно бывшие человеческими, теперь причудливо переплелись, образовав подобие каркаса, опоясывающего широкое тело монстра.

Тварь подняла брюхо над землёй и замерла изваянием, пока девушка обходила её по кругу, цокая языком от восхищения.

— В этот раз ты превзошла себя, Хильсена! Нет, правда! Я восхищена!

— Нужно торопиться, — тихий шипящий голос второй ведьмы был еле слышен и напоминал голос очень простуженного человека.

— Что находится там? — обратилась к Борзуну девушка, указав рукой куда-то на юго-восток.

— В той стороне Искар, к-къянмисс.

— Отлично. Веди, — потеряв к нему интерес, она набросила на голову капюшон белого балахона, на котором почему-то после побоища ей учинённого, не осталось ни единой капли крови.

Девушки двинулись следом за сотворённым кадавром, который проворно засеменил восемью лапами, возглавляя процессию. Ни одна из них даже не посмотрела на разбойника, который понуро, дрожа от налетающих порывов пронизывающего ветра, поплёлся вслед за этим страшным караваном, с трудом переставляя непослушные ноги…