Как мы показали, Пекин считает, независимо от того, будет ли он говорить об этом многословно, что возрождение в XXI веке восточноазиатской трибутной системы, в которой признается экономическое, политическое и культурное превосходство Китая, может привести к гармонии; и он готов реализовать это мировоззрение с помощью силы и принуждения, если это будет необходимо. Америка, которую часто противоречиво характеризуют как "либерального левиафана", видит ценность в "порядке, основанном на правилах", хотя и пронизанном американскими нормами и структурами власти. В то же время он стремится привнести американский образ жизни во все уголки мира с помощью глобальных коммуникаций, торговых и финансовых сетей. Все согласны, по крайней мере, в принципе, с тем, что войны между великими державами нежелательны. Но современный мир требует решения сложных проблем, выходящих далеко за рамки стабильности или гегемонии, и, как и глобальная экономика, эти проблемы не признают суверенных границ.       Изменение климата      ,       управление Интернетом      ,       искусственный интеллект, космические полеты, торговля людьми, уклонение от уплаты налогов, международный терроризм, распространение наркотрафика, пандемии и многие другие подобные проблемы - все это вопросы, которые требуют международного сотрудничества. Никакие рамки двадцатого века, да и любые другие исторические ориентиры, не дают адекватного представления о том, как ответственно управлять этими противоречиями в мире, который как никогда взаимосвязан и взаимозависим, но страдает от дефицита лидерства.

Более того, если современную международную систему можно охарактеризовать как продолжение атлантической, то где будут выстраиваться новые порядки? География занимает центральное место в построении международных систем. Система трибутов Среднего царства процветала в Восточной Азии, Вестфальская система процветала в Европе, а порядок, установившийся после мировой войны, просто добавил Америку плюс Японию, Австралию и Южную Корею, чтобы "глобализировать" то, что уже было в некоторой степени целостным европейским порядком. Сегодня очевидно, что XXI век будет определяться столкновением трех географических систем: Евразийского континента, Индо-Тихоокеанской морской системы и Северного Ледовитого океана. Взаимодействие глобальных экономических и миграционных потоков, внедрение и распространение новых технологий, а также геополитические императивы разрушают искусственные географические границы между Европой и Азией и превращают эти регионы в единое подвижное и динамичное целое. Индо-Тихоокеанский регион стал катализатором подъема Китая и расширения его морского влияния, но его форму и определение придали другие державы региона - США, Индия, Япония и Австралия (которые в совокупности представляют собой инициативу "Четырехстороннего сотрудничества"). Одновременно сообщества и рынки Азии и Европы фактически сближают некогда отдельные континенты, создавая сопредельный суперконтинент: Евразию. В то же время Арктика возрождается как непреднамеренное следствие изменения климата. И по мере ее таяния будет происходить слияние политики Атлантики и Тихого океана, поскольку интересы акторов в этих некогда разрозненных географических пространствах будут пересекаться. Ни один из этих регионов не следует рассматривать как отдельную единицу - вместо этого существует матрица взаимозависимых факторов, которые объединяют политические, экономические отношения и отношения в области безопасности в этих регионах. Соответственно, существует огромное количество трений и соперничества между множеством держав за определение и последующее управление этими географическими пространствами.

И все же эти части света совсем не похожи на то, чем были Европа и Америка или англосаксонское сообщество в ХХ веке. Политическое и культурное разнообразие - от Японии до Нигерии, и Китая до Греции, огромны. Географические границы, произвольно проведенные европейцами в колониальные времена, позволили обостриться этническим и религиозным противоречиям. В этих частях света наблюдается бурный рост населения, но у государств просто не хватает возможностей для удовлетворения его чаяний. Именно это разнообразие потребует создания совершенно иной структуры, в которой странам придется работать вместе, несмотря на различия в системе управления и потенциале, а также на полное отсутствие согласия в отношении цивилизационных норм.

В то же время нельзя не признать, что в ряде государств снижается стремление к мировому порядку. Как сказал один из комментаторов: "Соединенные Штаты дали понять, что по-прежнему выступают против создания договора по управлению киберпространством". Китай, по некоторым данным, отказывается от выполнения своего юридически обязывающего обязательства по запрету озоноразрушающих веществ, что снижает шансы Монреальского протокола как "самого эффективного договора в мире". Представляется маловероятным, что США, Россия и Китай объединятся для выработки режима управления Арктикой, поскольку каждый из них заинтересован в экономических возможностях, которые откроются после таяния ее льдов. В последние месяцы ВТО с трудом удается начать переговоры по глобальным правилам электронной коммерции, а локализованные правила для национальных и региональных цифровых экономик, похоже, станут нормой. Международная система, создавшая обширную сеть законов, договоров и институтов, которые лежат в основе мира, воспринимаемого нами сегодня как должное, оказалась в состоянии стагнации и без руля, без покровителя и защитника. Похоже, что она движется по пути "каждый сам за себя".

Возможно, это даже самое подходящее место для того, чтобы начать рассматривать возможность отсутствия какого-либо мирового порядка вообще, или то, что Бреммер называет "G-Zero" миром. По крайней мере, в этом история уверена: когда международная политика становится нулевой суммой и транзакционной, ставя абсолютные интересы одного государства выше других, начинается война. Отсутствие каких-либо правил, институтов, принципов и лидерства неизбежно создает вакуум доверия, а военная мощь диктует все отношения. Хотя международный порядок может создать устойчивый баланс сил, сочетающий легитимность и способность к принуждению, он отнюдь не гарантирует мира и развития. Отсутствие какого бы то ни было порядка практически гарантирует трагедию в итоге. Первая половина ХХ века, когда существовал и рухнул зарождающийся международный порядок, свидетельствует об этой неизбежности: конфликт великих держав привел к неописуемому насилию и хаосу, и сегодня мир должен быть еще более настороже из-за наличия ядерного оружия, смертоносных технических средств, способных вызвать хаос, и распространения государственных и негосударственных субъектов, стремящихся нарушить стабильность и порядок.

ИНДИЙСКИЙ ИМПЕРАТИВ

Справедливости ради следует отметить, что XXI век отличается от XX во многих существенных отношениях. Во-первых, ни одна держава не способна навязать свои предпочтения в глобальном масштабе - эпоха американского одностороннего подхода действительно закончилась, и многополярность стала нормой. Во-вторых, в то же время власть в международном порядке более рассредоточена, чем когда-либо в истории: от корпораций до негосударственных акторов (включая террористические сети) и городов - политическая и экономическая власть все больше объединяется в сети, не поддающиеся иерархическому государственному контролю. В-третьих, существует высокая степень экономической взаимозависимости между ведущими мировыми державами и высокая степень политической дивергенции. Современные цепочки поставок являются делокализованными - торговля и коммерция опираются на плотные и трансконтинентальные сети экономических узлов. В-четвертых, в результате такой взаимозависимости современные конфликты связаны не только с контролем над географическими территориями, но и с контролем над сетями транспортной, коммуникационной и энергетической инфраструктуры, обеспечивающей движение товаров, капитала и рабочей силы. Наконец, по