Шрифт:
Закладка:
* * *
И когда, продравшись через журналистов, мы спустились вниз и оказались в зале заседания, первым сюрпризом было то, что ни Молли, ни Гарри, ни Артура в зале заседания не оказалось. Был только Дамблдор, на этот раз одетый в нечто больше похожее на классическую мантию, светло серых цветов. Вкупе с его бородой, длинными волосами, и общим видом старого, но все еще могущественного добродушного мага, он был больше похож на Гендальфа Серого, из книг замечательного Толкина, чем на эксцентричного чудака директора Хогвартса. Не хватало только остроконечной шляпы.
Старик был спокоен и собран, с сожалением заявив ведущему процесс Гринграссу, что в связи с плохим самочувствием Гарри, тот отказался от участия в судебном процессе, как и Артур с Молли, которые занимаются его здоровьем. Такой вариант, как попытка вывести из участия главного «свидетеля», мы с Томасом предполагали заранее. В целом, мы думали, что Гарри постараются даже не сказать о готовящемся заседании, однако Мюриэль должна была его предупредить, и объяснить всю важность нахождения здесь. Решение самого Гарри, хотя официально и не учитывалось судебным составом, но могло немного повлиять на все еще сомневающихся. Не смотря на политические предпочтения, союзы, связи и подкуп — в Визенгамоте до сих пор оставались люди, слишком независимые чтобы априори принимать ту или иную сторону.
Эта же ситуация, в случае отказа в передаче опеки, могла сильно подпортить отношения самого крестника к его «попечителям». Больше я не собирался выгораживать Уизли, подставляя тем самым самого себя в глазах Гарри. И так, моя «ложь во спасение» аукнулась мне обиженным ребенком, который до сих пор не желал меня видеть.
Могли ли они специально подстроить его «болезнь»? Разумеется могли. Пошли бы они на это? Ответ сейчас находился, а, вернее, отсутствовал в зале заседания. Еще несколько недель назад, я мог бы поддаться чувствам, но сейчас… сейчас даже это можно было обернуть против них, и удовлетворенный взгляд адвоката подтверждал мои мысли.
Спустя несколько минут, после того, как началась подготовка к процессу, а все пятьдесят четыре члена судебной коллегии заняли свои места, Гринграсс, прочистив голо сонорусом, объявил о начале процесса.
— Апелляционное слушание от шестого мая по вопросу опеки над Гарольдом Джейсом Поттером — несовершеннолетним наследником рода Поттер объявляю открытым, — хорошо поставленным уверенным голосом провозгласил Гринграсс, и секретарь начал вести протокол. — Разбирается апелляционный иск об ограничении права на опекунство….
Продолжал говорить где-то на фоне нынешний верховный судья, а я пока что осматривал всех присутствующих лордов Визенгамота. Кто-то смотрел скучающе-безразлично, кто-то с легким интересом и кивал, когда наши взгляды пересекались. Кто-то был настроен откровенно враждебно, как несколько особо рьяных сторонников Дамблдора, некоторые — вполне себе дружелюбно, на вроде Крауча, Малфоя, или леди Лонгботтом. Самые главные опасения у меня вызывали конечно же… мои дорогие союзники. Лорд Эйвери и компания, которые даже сели рядом и активно переговаривались между собой. У меня даже было примерное представление о том, что они обсуждают. Ведь я сам непрозрачно дал им понять на нашей последней встрече, что любые наши договоренности, заключенные в начале — будут полностью пересмотрены в случае отказа их поддержки сейчас.
Крауч, несмотря на то, что глобальные перестановки в Министерстве уже начались, пока что продвигал интересы только верных лично ему людей, а также частично людей Малфоя. Если Эйвери все-таки решит выступить против меня, не смотря на всю мою поддержку… это будет дорого ему стоить. Возможно, в долгосрочной перспективе, если они организуют союз с Гринграссом — они может быть и вернут свое… Но в стане нейтралов у Эйвери, благодаря их интервенциям, образовалось не мало врагов, даже помимо Фоссета. Конечно же Гринграсс не упустит возможность разрушить нашу с Малфоем коалицию, но «враг моего врага» тут работает несколько иначе. Эйвери придется сильно постараться, чтобы просто остаться «при своих». Так что, несмотря ни на что, ему выгоднее держаться именно меня. Пока что. Так что скорее всего именно сейчас Эйвери успокаивает наиболее нелояльную ко мне часть своей компашки.
Впрочем, что будет дальше — это не тот вопрос, которым стоит задаваться именно сейчас. Меня больше интересовал именно Дамблдор, и что он приготовил на этот раз. Заседание началось — и если у него в рукаве были козыри, то доставать их он должен был уже сейчас, ведь даже Гринграссу пришлось нехотя признать, что предыдущее судебное заседание было проведено с фактическими нарушениями. Недостаточными для того, чтобы отменить предыдущее решение — но достаточными для его частичного пересмотра.
Надо сказать, что полной аппеляции в магической Англии, по гражданским искам, в составе полного собрания Визенгамота просто не существовало. Само по себе — полное собрание всех лордов — явление далеко не рядовое, и в большинстве случаев решение Визенгамота окончательно, и пересмотру не подлежит. Вещь вполне себе практичная, так как собрать вместе всех членов Визенгамота, или хотя бы их представителей, что считается моветоном — не то действие, которое можно повторять каждый день. Законотворческая деятельность и так забирает у лордов изрядную часть свободного времени, а несколько раз выслушивать одни и те же показания, решать кто прав, а кто виноват по одному и тому же делу — не то, что бы они хотели. Также такой процесс, если бы он был, бросал бы тень на саму суть по сути своей последней инстанции Британского судебной системы.
Единственным исключением, в запутанных Британских законах был небольшой список случаев, который при строго определённых условиях допускал принятие и исследование доказательств, которые вследствие, например, судебной ошибки не были исследованы в суде первой инстанции, что повлекло за собой принятие незаконного и необоснованного решения.
Таким образом решалась проблема «непристрастности и безошибочности» полного собрания Визенгамота. Если говорить простым языком — решение высшего суда магической Британии — не может быть несправедливым, или не законным. Как могут утвердить «неправильное» решение сразу шестьдесят один (напомню, некоторые места до сих пор пустуют) лорд в своем решении? Но вот если в случае ошибки (которую уже списали на Моуди и Фаджа), суду не были представлены все доказательства — решение могло быть «не совсем правильным» и требовался его частичный пересмотр.
На самом деле, «частичность» в данном случае заключалась только в том, что старые доказательства в заседании не рассматривались, только новые, которые не удалось представить
