Рейлан широко улыбнулся, редкая яркая улыбка, от вида которой у нее затрепетало сердце.

– Я рад, – только и сказал он, но голос оживился от радости.

С того момента, как она увидела их вместе, стало ясно, что Рейлана и Агалора связывали отношения, гораздо более глубокие, чем у короля и генерала. Фейт думала, что будет ревновать к их связи, которую у нее отняли, но та, напротив, грела душу.

Рейлан направился к двери, но задержался на пороге.

– Я найду тебя позже. – Это обещание он всегда давал прямо перед тем, как отправиться выполнять свои дневные обязанности. Иногда они были более неприятные. Фейт не завидовала грузу ответственности и множеству задач, требовавших его внимания. Но он идеально подходил на эту должность и справлялся со всем, каким бы изнурительным и нудным ни казалось дело. Это невероятно восхищало Фейт. Рейлан учил ее, как стать кем-то, заслуживающим уважения. Как стать лидером.

Фейт недолго оставалась одна, в покои осторожно постучали, и дверь распахнулась, возвещая о начале ее дня. Гресла, как обычно, прошагала внутрь, бросив на нее многозначительный взгляд, как всегда делала, когда приходила сразу после ухода Рейлана. Она никогда ничего не говорила, но ей и не нужно было. Фейт не могла скрыть предательский румянец, расцветавший на щеках даже спустя несколько недель.

* * *

Фейт была полностью очарована рокочущим голосом Агалора, пока слушала рассказ о королевской династии Ашфаеров. Она была в полном восторге – честно говоря, даже обескуражена – тем, что принадлежит к такой древней и могущественной родословной. Ашфаеры были легендарным родом, восходящим к первому в истории королю Райенелла и первому Всаднику Феникса, Матеасу Ашфаеру.

– Мой брат был во многом похож на Балемораса и, отчаянно желая доказать обратное, безрассудно погиб в ужасной битве много веков назад, незадолго до начала войны с Вальгардом, – пояснял Агалор, пока они рассматривали новую серию картин в отдельном коридоре, ведущем в библиотеку.

Фейт сдвинула брови и остановилась перед семейным портретом. Она сразу узнала Агалора, хотя на снимке он выглядел не старше Рейлана. Рядом с ним стоял брат, как можно было догадаться, а позади находились родители. Странно, но Фейт занервничала, по коже пробежал странный холодок, словно за неподвижным взглядом фейри на картине все еще скрывалась живая сущность. Внезапно она осознала, что перед ней ее бабушка и дедушка, а также дядя. За всю свою сиротливую жизнь Фейт и подумать не могла, что узнает о ком-то из своей родословной, хотя бы одного из родителей. И теперь это вызвало бурю эмоций, смешавшихся воедино. Печаль, радость, страх, ничтожность – чувства охватили ее, вызывая тошноту.

Взгляд задержался на дяде чуть дольше. В отличие от Агалора выражение его лица было холоднее, тверже, и Фейт вздрогнула, когда подумала, что смотрит в глаза Малина.

– Он хотел править? – спросила Фейт, хотя уже знала ответ.

Агалор кивнул, и она последовала за ним прочь от картины, пока они не вошли в великолепную библиотеку. Внимание Фейт тут же привлекло перо Феникса, но на этот раз она не подошла к нему, поскольку король двинулся между стеллажами книг.

– В каждом из нас скрываются демоны, но его не давали ему покоя. Я был старшим, и отец всегда благоволил мне. Как бы ни старался сблизиться с братом, мы всегда были разлучены. Я воспитывался, чтобы править, и, полагаю, он воспринимал недостаток внимания как недостаток любви. Мы выросли порознь, стали достаточно взрослыми, чтобы изучить наши обязанности. – Агалор говорил о брате с грустью, словно горевал о ком-то живом, и ей стало невыносимо жаль его.

– И теперь… Малин следующий в очереди на трон? – спросила Фейт.

Ей нужно было узнать это от него, она следила за каждой черточкой лица, которая могла бы выдать ответ. И хотя Фейт уже знала его, но все равно предпочла спросить, чтобы выяснить, обдумал ли Агалор возможные варианты; рассматривал ли вообще ее кандидатуру. Как король или как отец. Она не была уверена, чье мнение считала наиболее важным.

Фейт не стала бы винить Агалора, если бы он отдал предпочтение Малину. Он вырос здесь, жил на протяжении веков и знал местный образ жизни, придворные структуры, а также пользовался поддержкой знатных фейри, насколько она могла судить. У Фейт же не было ничего. Ей нечего было предъявить. Решимость поддерживало лишь то, что ей еще предстояло многому научиться, и она никогда еще не чувствовала такого рвения, чем бы ни обернулось ее пребывание в Райенелле.

Агалор остановился и повернулся к ней. Он держался властно, сложив руки за спиной, но не пытался запугать ее. Просто такая поза была естественна для короля. Отец ответил не сразу, и Фейт застыла, пока он смотрел на нее и изучал. В эти мучительно долгие несколько секунд Фейт показалось, что этим взглядом он проник в глубины ее души, оценивая, сможет ли она вынести его честное суждение или, возможно, решая, ошибся или нет в том, что увидел в ней. Агалор заговорил, когда Фейт уже едва не окаменела в ожидании.

– Как только я увидел тебя, то сразу понял, что ты рождена для чего-то великого, Фейт. Глядя на тебя, я вижу то же, что видел в твоей матери. Свирепость, редкую решимость. Жить, бороться, отстаивать правду.

Сердце Фейт забилось быстрее, тронутое его словами и упоминанием о матери.

– Потом ты заговорила – как лидер и защитник. Миротворец. И я увидел правительницу, достойную стать моей преемницей. – Агалор склонил перед ней голову. В поклоне.

Фейт была ошеломлена, не в состоянии осознать то, что услышала и увидела. Перед ней стоял великий король и выражал свое уважение, словно она тоже была монархом. Когда он выпрямился и посмотрел ей в глаза, Фейт инстинктивно склонила перед ним собственную голову. Жест символизировал молчаливое принятие. Его веры в нее, желания, чтобы дочь последовала по стопам отца. Это обескуражило, волновало, но в то же время давало силы. Благословение Агалора рассеяло тени сомнений, и Фейт впитывала каждую каплю этой новообретенной силы. Она поднимется, будет сражаться и надеяться, что люди увидят ее такой же, как отца, и какой когда-то видели ее мать. Королевой Райенелла.

– Спасибо, – сказала Фейт, уверенно расправив плечи.

Улыбка Агалора была теплой, глаза сияли от гордости, озаряя ее душу. Затем решимость короля уступила волнениям отца.

– Генерал Рейлан проинформировал меня о походе, который вам предстоит совершить, – сказал он. Фейт приготовилась к очередной лекции о