class="a">842. В конце октября 1943 года началась эвакуация так называемых фольксдойче – этнических немцев или тех, кто, по нацистским критериям, был «способен германизироваться»; после проверки СД их «отправляли маршем» в сборные лагеря на западе. Большинство из них уже было размещено в сборном лагере в Пскове, т. е. переселено сюда из других мест. Согласно рапорту генерала Куно-Ханса фон Бота, командующего войсками охраны тыла и районом группы армий «Север», в городе остались только служащие немецких учреждений, особенно устные переводчики, а также старые и немощные лица, представлявшиеся нетранспортабельными843.

Собранные в Поганкиных палатах сокровища с конца 1943 года тоже стали вывозить на Запад. Первым пунктом назначения была Рига. Там Сольмс передал большую часть икон сотрудникам Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга, которые перевезли их вместе с другими культурными ценностями в замок Кольмберг недалеко от Ансбаха (Франкония), так как считалось, что эта провинциальная местность не будет подвергаться воздушным налетам союзников. Кроме того, с 1927 года Кольмберг принадлежал Эрнсту Артуру Форецшу, племянник которого Эрнст Адальберт, специалист в области христианской археологии и церковной истории, с 1942 года работал на Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга. Он позаботился о том, чтобы его ведомству предоставили во владениях дяди место под хранилище, и сам осуществлял надзор за размещением в нем экспонатов. Почему группа армий «Север» и Сольмс, ранее так ревностно охранявшие эти произведения искусства, в конце концов передали большую часть их ведомству Розенберга, мы не знаем. В документах нет ни объяснения этой передачи, ни указания точной ее даты; несомненно одно: в апреле 1944 года большинство икон находилось уже в распоряжении Оперативного штаба, примерно половина к тому времени была упакована и отправлена844.

О вывозе экспонатов из Риги подробно доложил Дитрих Роскамп, руководивший операцией от имени штаба845. Он сообщил, какие предметы получены и вывезены: в первую очередь это были, по-видимому, фарфор и мебель. Со следующей партией должны были быть отправлены около 650 икон из Новгорода, Тихвина и Пскова, произведения декоративно-прикладного искусства и скульптура из новгородских церквей, часть мебели из царских дворцов под Ленинградом, а также мебель из музея А. С. Пушкина в Пушкинских Горах – родовом имении поэта, примерно в 100 километрах к юго-востоку от Пскова. Роскамп отметил качество икон, которые датировались XIV–XVIII веками и были «одними из лучших произведений искусства, спасенных и вывезенных из России»846, и рекомендовал оставить их упакованными – так они были бы защищены если не от влаги, то хотя бы от механических повреждений. К этой партии, писал Роскамп, прилагается перечень икон, составленный на основе карточного каталога (видимо, это была картотека Пономарева); он, с одной стороны, неполон, с другой – в нем указано больше произведений, чем сейчас наличествует, потому что, как сообщают, «одна машина, груженная произведениями искусства из Плескау, пропала»847. Семь ящиков с доисторическим материалом из Новгорода были отвезены не в Кольмберг, а в Грайфсвальд, где Пономарев должен был передать их профессору Карлу Энгелю и сам на месте надписать все экспонаты848.

Среди культурных ценностей, которые сотрудники Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга разместили в Кольмберге, был и клад Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря – якобы игумен и монахи попросили их об этом, чтобы сокровища монастыря не попали в руки «большевиков». Однако, судя по всему, клад был взят на сохранение еще в 1941 году по указанию немецкого областного партийного комиссара Курта Вильгельма Менена849. Монахам только в исключительных случаях и лишь с его разрешения позволяли брать под расписку отдельные предметы литургической утвари. В это время клад состоял из примерно 570 отдельных предметов, включая церковные облачения из шелкового бархата, золотой и серебряной парчи, десять епископских венцов из золота и серебра, украшенных жемчугом и драгоценными камнями, один погребальный венец из слоновой кости и множество более мелких серебряных и золотых предметов – сосудов для благовоний, крестов, реликвариев, столовых приборов, тарелок и колец, а также вышивок. Свято-Успенский монастырь с древнейших времен относился к Псковской епархии. Он расположен на южном берегу Чудского озера в районе, который в межвоенный период принадлежал Эстонии, поэтому после Октябрьской революции он не подвергся секуляризации церковного имущества со всеми вытекающими из нее последствиями; этим же объясняется и то, что Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга смог завладеть монастырскими сокровищами напрямую, в то время как в противном случае они были бы изъяты армейской службой охраны произведений искусства. Сразу после оккупации Эстонии Советским Союзом в июне 1940 года и последующей ее аннексии Сталин распорядился передвинуть границу между вновь провозглашенной Эстонской Советской Социалистической Республикой и Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой так, что город Печоры оказался на территории последней. Хотя Германия – единственная, кроме нейтральной Швеции, – признала аннексию прибалтийских стран850, после вторжения в СССР она проигнорировала осуществленный Сталиным перенос границы, так что в рейхскомиссариате «Остланд» Печоры оказались в составе генерального округа Эстония, т. е. немцы считали город по-прежнему эстонским. Это сказалось на обращении с культурными ценностями из расположенного в нем монастыря. В отличие от оприходованных рабочей группой Сольмса икон, количество которых после прибытия в Кольмберг было проверено по спискам, ящики из Печор оставались запертыми, а Эрнст Адальберт Форецш, отвечавший за российские культурные ценности, получил указание никого к ним не допускать.

Последние выставки трофейного искусства группы армий «Север»

Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга принял в Риге не всю коллекцию, которую Сольмс и его соратники собрали в Пскове в 1941–1943 годах и отправили в Ригу. Самые ценные иконы и отдельные предметы из царских дворцов остались под опекой вермахта. В начале лета 1944 года их выставили в Латвийской национальной галерее, переименованной в «Немецкий земельный музей». В хронике нынешнего Национального музея в Риге, изданной в 2005 году по случаю столетия со дня его основания, указано, что эта выставка действовала с апреля по июнь, но точную дату окончания ее работы определить сегодня невозможно851, равно как и состав ее экспозиции. В нашем распоряжении имеются неполный перечень экспонатов852, статья в газете «За Родину»853 и несколько фотографий, сохранившихся в личном архиве Георга фон Крузенштерна. Каталог, который по документам группы армий «Север» существовал, до сих пор найти не удалось854. Судя по источникам, в Риге показали лучшие экспонаты псковской выставки – среди них, видимо, новгородскую икону святых Бориса и Глеба, а также большую икону святых апостолов Петра и Павла из Софийского собора и Людогощенский крест 1359 года, занимавший в псковской экспозиции центральное место. Перечень экспонатов, составленный, очевидно,