И я думаю, что не все так плохо в Империи, пока актеры на экране так натурально кривляются.

— Этот ящик мозги размягчает, — привычно заявил я, чтобы заставить Петра оживиться. Тот больше всего любил спорить.

— Ты уже по-хозяйски ходишь в кабинет? — вдруг спросил он.

— Неужто ты против? — удивился я.

— Не об этом речь, — отмахнулся мужчина. — Просто мне, наверное, не хочется, чтобы ты взрослел. Быть может, в этом все дело. И пока не сел за отцовский стол, мне казалось, что ты еще мальчишка. А теперь смотрю и понимаю, что уже вырос. Того и гляди наденешь отцовскую форму и отправишься Империю защищать от супостатов.

— Ведь знаешь, что у меня нет воинской жилки, — напомнил я.

— Думаешь, что с ней рождаются? Она проявляется, когда приходит время. И потом никуда ты уже не денешься. Захочется тебе биться за справедливость, и ничего с этим не поделаешь.

— Может, тогда я запишусь на какую-нибудь программу, чтобы ругать всяких участников под видом важного душеправа.

— Так ты и есть важный, Василий. Только еще об этом не знаешь. Или не веришь в это.

Я улыбнулся и встал с кресла:

— Ладно, пойду поставлю чай. И будем смотреть эти твои истории.

* * *

— О чем задумался? — спросил Петр, когда ведущий передачи попрощался со зрителями, и на экране появилась заставка телекомпании.

— Да что зря скрывают информацию про предателей, — задумчиво ответил я и пояснил. — Нет, с одной стороны хорошо, что все записи закрыли в архивы. А с другой… мы ничего про них не знаем. И это дает им возможность возвращаться в Империю. Особенно теперь, когда со времени Восстания прошло много лет, и все события начали постепенно забываться. В принципе, эти «Упыри» могли спокойно ходить по городу в красных перчатках. А поддельный Лазарев подводить глаза, следуя старой традиции малой родины.

Дядя задумался, а потом кивнул.

— Так-то оно так, — согласился он. — Только вот сам понимаешь. В век Сети эти злодеи вполне могут превратиться в героев. Любая история имеет возможность показаться увлекательной. Смотри, как люди в фильмах жалеют негодяев. Оправдывают их. К тому же еще остались люди, которые помнят. Особенно, как ты правильно сказал, когда с момента событий прошло много времени.

— Да я не о том, — возразил я. — Просто для меня многое в этом деле непонятно. Вроде все складно, да и Виктор проверит информацию. Хотя б при помощи своей монеты. Но вот не складывается у меня картинка, да и все тут. Потому что сами эти «Упыри» стали почти легендой. И нравы их — тайна, покрытая мраком. А информации про них нигде не сыщешь.

Пётр помолчал, а затем усмехнулся:

— Есть у меня один старый знакомый, который очень уж любит историю. Особенно период до Восстания.

Он взглянул на висевшие на стене часы и продолжил:

— Тем более, сейчас время вечернего чая. Думаю, он не откажется зайти к нам в гости.

Старик снял трубку стоящего на столе телефона, и принялся крутить диск.

— Зайти? — не понял я.

— Ну да, — подтвердил дядя. — Живет-то недалеко. Алло! Игорь Иванович! Вечер добрый. Как ваши дела?

В динамике послышался едва различимый голос. И Пётр кивнул:

— Ага. Я-то? Да тоже неплохо. Иногда хуже, в другие дни как будто становится легче, и я даже подумываю пойти на пробежку. А потом вспоминаю, что сердце уже не то… Как поживает ваша коллекция? Да племянник тут увлекся…

Голос в трубке ожил, и дядя довольно улыбнулся:

— Конечно. Можно сейчас. До встречи.

Он положил трубку на рычаги и обернулся ко мне:

— Ну вот. Игорь Иванович прибудет к нам край через двадцать минут. У тебя есть время поставить чайник да найти на кухне что-нибудь, что можно к этому благородному напитку подать.

— Что за Игорь Иванович? — глупо уточнил я, и Петр усмехнулся:

— Карамзин. Он преподает…

— Историю в Первом Гуманитарном университете, — ответил я. — Не думал, что вы дружны.

— Он очень любит послушать старые байки, которые я рассказываю, — усмехнулся дядя. — Иногда даже записывает их для своей научной работы.

— Надеюсь, ты не наплел ему с три короба небылиц? — с подозрением покосился я на родича. Но тот сделал вид, что не слышал вопроса.

— Иди ставь чай. Карамзин дюже любит лесной сбор. И еще уважает овсяное печенье. Думаю, Любавушка сложила его в ту странную банку, которую без матерного слова не откроешь.

Я вскочил с кресла и быстро направился на кухню.

Глава 28

Разговоры в гостиной

Дядя оказался прав, и Карамзин и правда прибыл через двадцать минут. Я успел заварить лесной сбор, поставить чайник и вазочку с печеньем на стол в гостиной, когда в дверь постучали.

— Иди, встречай, — произнёс Петр, и я направился к порогу.

Перед тем как открыть гостям, я осторожно выглянул в окно. И только потом отпер замок.

На пороге стоял мужчина на вид лет тридцати с приятным лицом. Хотя седые пряди волос подсказывали, что их владелец мог быть куда старше. Карамзин был широк в плечах, примерно моего роста. Он был облачен в бежевые брюки, светлую рубашку и клетчатый пиджак с серебряными натертыми до блеска пуговицами.

— Добрый вечер, Василий Михайлович, — с улыбкой произнес он, показавшись совершенно безобидным.

Однако я заметил оценивающий острый взгляд, которым обычно обладали люди с военной подготовкой.

— Добрый, — ответил я и отошел в сторону, пропуская гостя в дом. — Прошу, проходите.

— Приветствую вас, Игорь Иванович, — благодушно произнёс Петр, едва только Карамзин вошел в гостиную.

— Добрый вечер,