Клифф с аппетитом поглощал улов (террасы на этом уровне оказались неожиданно богаты ручейками и прудиками) и делал заметки на комме. Анатомия рыбины его несколько удивила: одно из телесных отверстий открывалось в боку, а не под хвостом, а другое было усажено чем-то вроде зубьев циркулярной пилы. Средство обороны? Мера отпугивания? Трудно сказать…

Все наслаждались открывшимся пейзажем. В одной стороне блестело, как ружейный металл, синее море. В другой горизонт, казавшийся совсем плоским, уходил в бесконечность, теряясь в мареве. Ощущения вогнутой поверхности не было, только чувство простора. Клифф подумал, что здесь догадаться о приближении корабля по мачтам не удастся.

Вообще земные аналогии тут редко срабатывали. Например, на Земле создания морской пучины обитали во тьме – в условиях, противоположных постоянной освещенности. Здесь же солнце висело в одной и той же точке небес, так что животные могли по нему ориентироваться. Всем приходилось прятаться для сна, не считая нескольких видов хищных ящериц, которые нежились под вечным полуднем. Из этих голых фактов Клифф с трудом выжимал обобщения.

Терри сел рядом с ним и тоже залюбовался видом. Потом перебрались на другую сторону террасы и уселись там в молчании. Они уже давно избавились от привычки к болтовне. Бесконечный день всех изматывал; одежда землян, хоть и сделанная из сверхустойчивых тканей, истрепалась и залохматилась. Они останавливались помыться у каждого озерца или ручейка, но избавиться от неприятного запаха зачастую не удавалось. У мужчин отросли неопрятные бороды, Ирма махнула рукой на прическу. Стричься они не рисковали: так меньше ультрафиолета попадало на кожу. Хотя в команду «Искательницы солнц» набирали людей исключительно сильных и выносливых, постоянная жизнь дикарями их сильно утомила. И, что еще хуже, все они отчетливо осознавали, что перемен к лучшему в ближайшее время не предвидится.

– Вон там, – указал Терри, – это же вверх по Чаше, другая сторона, не так ли?

– В смысле – вверх? В высокие широты?

Клифф столкнул ногой камушек с серой скалы, на краю которой сидел, и какое-то время безучастно наблюдал, как тот отскакивает и рикошетирует. Потом камушек скрылся в облаке.

– Да, по ту сторону зеркал. В сотне миллионов километров от нас.

– Если по прямой, – согласился Клифф, и тут его что-то насторожило. Он извлек бинокль и всмотрелся, сфокусировался на зеркалах, дал увеличение. Зеркальная зона плясала радужными зайчиками. Рябили пиксели синего, белого, розового цветов. Он уже видел прежде нечто подобное, но на сей раз целые области зеркал принимали одинаковый оттенок, формировали… изображение.

Он уставился на это изображение, и у него отвисла челюсть.

– Эй, глянь вот туда, – шепнул он Терри. – Ты видишь?..

– Ага, я… о небеса, это же… лицо.

– Не просто лицо. Человеческое лицо.

– Что?! – Терри умолк. – Да! Это женщина.

– Оно движется… это… это Бет!

– О боже… да. Она. Это она.

– Губы шевелятся.

– Да. Я умею читать по губам, позволь мне… сейчас… она говорит: Иди. Кажется.

Клифф обнаружил, что не дышит.

– Правильно.

– Иди… ко… мне. Иди ко мне. Повторяет снова и снова. Это всё.

Лицо в зеркалах повторяло слова раз за разом. Затем по нему пошли пятна, черты зарябили: когерентность пропадала.

– Это значит, что они ее схватили? – спросил Терри.

– Это чужаки. Возможно, их контекст отличается от нашего. Сообщение может означать призыв ей идти к ним. Или же, если оно предназначено нам, призыв мне идти к Бет.

– Вот черт, – прошептал Терри.

Клифф смотрел, как шевелятся губы, и хмурился. У него было чувство, что терраса ушла из-под ног, и он парит на облаке, глядя в лицо, которое столько раз видел во сне в эти безнадежные дни, представляя ее мертвой или в какой-нибудь вонючей дыре у чужаков…

– Если только… если только это не сама Бет нам сигналит.

39

Во сне Клиффу становилось только хуже. На следующий «день» он проснулся, преследуемый запахом жареной индейки. В детстве небеса ассоциировались у него с застольем на День благодарения. Ему нравилось помогать маме, нарезая кольцами лук, пока та готовила птицу с гарниром из кукурузы с зеленым перцем (а не красным, как предписывал обычный рецепт), по способу бабушки Мартинес. Родственники по другой линии готовили ягненка с рисом и сосновыми орешками. Выплывая из сна, он чувствовал во рту вкус арабской приправы – с острыми пряностями и щепоткой корицы. Он моргал, ослепленный неустанным полдневным светом. Просыпаться ему не хотелось. Желудок скорбно заурчал.

Еда… Сны о еде преследовали его каждую ночь. Питались они тут более чем просто, но подсознание не желало с этим мириться.

Он поднялся, зевнул и потянулся к найденному вчера ароматному фрукту. Им удавалось добывать достаточно мелкой дичи, стреляя с борта маглева. Кроме того, люди собирали ягоды и травы, это тоже помогало отгонять голод. Но каждую «ночь» эти скромные блюда превращались в роскошные ароматные яства. Он заподозрил, что еда в его видениях символически воплощает какое-то глубинное желание, но пока что не понимал какое.

Тем «утром» он поделился этой мыслью с Ирмой. Она немедленно ответила, глядя ему прямо в зрачки:

– Конечно. Тебе нужна Бет.

Он даже моргнул от неожиданности.

Ответ был под носом, а он его не увидел.

– А, ну да… наверное.

– А мне нужен Герб. Я по нему скучаю.

Она не сводила с него взгляда.

– Разумеется. – Это было его обычное слово-паразит, из тех, какими заполняют паузы, когда нечего ответить. За Ирмой таких слов не водилось.

– Ты ведь не помнишь Герба? – настойчиво спросила она.

– Гм. Он инженер?

– Системщик.

– Это тоже инже…

– Редвинг собрался было его оживить, чтобы вместе с остальными патчили движок, но потом замотался, и руки у него до Герба не дошли.

– И ты скучаешь…

Клифф собирался было продолжить фразу, свернув на Бет, но прием не сработал.

– Клифф, – сказала Ирма, – ты должен отдавать себе отчет, что мы всего-навсего помогаем друг другу не свихнуться в передряге. И только.

– Разумеется.

Он помолчал.

– Но у меня, гм, есть и некоторые чувства к тебе.

Девушка усмехнулась.

– У меня тоже, но чувства… как там говорят? Поверхностные.

– Психологи называют функцию секса утилитарной, ты знаешь.

– Мы оба это давно знаем. И, если ты об этом, то я… еще не устала.

Это явно была артподготовка, поэтому он улыбнулся и ответил:

– Мне бы надо сначала ноги размять.

Отряд выработал своеобразный распорядок «вахты». Прежде чем забыться сном, находили безопасное место. Один член команды оставался на посту, скрываясь в тени и следя, чтобы никто не пролез за линию импровизированной сигнализации: ее бесконтрольное пересечение заставляло