Он кивнул, все с тем же обеспокоенным, измученным выражением лица.

– Я понятия не имела, что уже беременна. – Я сделала глоток вина и поставила бокал на место. – Это изменило бы ситуацию? Ты остался бы со мной, если бы знал?

Он без колебаний ответил:

– Если бы я знал, что ты уже беременна, я бы не бросил тебя. Я ушел той ночью только потому, что решил, что лучше удалиться до того, как мы предпримем следующий шаг. Я не думал, что создан для того, чтобы быть отцом, и переживал из-за того, что заложено в моих генах. Я не хотел продолжать свой род.

– Удалиться… – Я нахмурилась. – Будто наша совместная жизнь была каким-то спектаклем?

Я ничего не могла с собой поделать. Я схватила бокал и выплеснула вино ему в лицо.

Дин потрясенно вздохнул и медленно вытер лицо тыльной стороной ладони. Несколько секунд мы оба сидели неподвижно, не говоря ни слова.

– Это вино было для тебя, – наконец сказала я. – Так что мне нужна дозаправка.

Он не стал спорить. Просто налил мне еще бокал.

– Давай вернемся немного назад, – сказала я, когда он сел. – Потому что я ничего не хочу рассказывать тебе о своей жизни, кроме того, что она прекрасна. Я вышла замуж за Гэбриела Моррисона, которого ты однажды видел в кофейне в Сохо. Ты его помнишь?

– Да.

Я сделала еще глоток вина и холодно посмотрела на Дина поверх края бокала. В каком-то смысле я хотела причинить ему боль, отомстить за то, через что он заставил меня пройти.

– Я вдруг подумала, что у меня вроде как два мужа, – сказала я с горечью. – Похоже, так и есть. Но не будем отвлекаться. Я хочу знать о твоих отношениях с Мелани Браун и о том, как ее тело оказалось в лесу. – Мой тон был суровым.

– Она была моей пациенткой, когда я работал психотерапевтом, – сказал он. – Она обратилась ко мне за помощью в проживании горя еще до того, как мы с тобой встретились. Я знал, что она испытывает ко мне романтические чувства. Так бывает довольно часто. Это называется эротическим переносом, когда…

– Я знаю, что такое эротический перенос.

Он остановился.

– Тогда ты знаешь, что иногда он может быть взаимным.

Я вопросительно нахмурилась.

– Продолжай.

Он замялся, опустил глаза к центру стола между нами.

– Мне было очень тяжело после смерти тети. Очень одиноко и… нет, этому нет оправдания. Я злоупотребил своей властью и в конце концов поддался признаниям Мелани в любви и. – Он осекся. – Терпеть не могу вспоминать об этом, но… вскоре мы уже целовались в моем кабинете. Я прекрасно понимал, что это неправильно, но ничего не мог с собой поделать, я был в полном раздрае и нуждался в… не знаю… в чем-то. – Он обхватил лоб ладонью. – Это была ошибка.

– Как долго продлился ваш роман? – спросила я.

– Около пяти месяцев, но я этого не хотел. Я просто не мог понять, как с этим покончить, потому что она могла разрушить мою карьеру, если бы рассказала кому-нибудь о нас, так что мне приходилось действовать осторожно.

Я старалась не строить догадок об их отношениях. Вместо этого лишь подталкивала его, чтобы он продолжал.

– И что было потом?

Он закрыл глаза.

– Я понимал, что в ее представлении ее любовь была настоящей, но она не была настоящей ни для одного из нас. Я понял это уже через двое суток. Но к тому времени было уже поздно. Я вступил в эту связь, я нарушил этику своей профессии, поэтому не мог просто уйти. К сожалению, она бросила терапию, что тоже было ошибкой. По крайней мере, я должен был отправить ее к кому-то другому, но я этого не сделал. Очевидно, я боялся, что она расскажет обо мне. Так что я пытался помочь ей сам. Я оставался ее психотерапевтом, и в этом была суть наших отношений. Вот чего она от меня хотела. Я думал, я надеялся, что, может быть, все наладится и я смогу полюбить ее. Я старался изо всех сил. Но потом я встретил тебя, и теперь это было уже настоящей жертвой – оставаться с ней только из-за того, что она могла донести на меня. Это были очень нездоровые отношения.

– Поэтому ты ее убил, – сказала я, перескакивая через некоторые неприглядные части истории, потому что после стольких лет я страдала от нетерпения.

– Нет, – твердо возразил он. – Однажды ночью я пришел к ней домой, чтобы попытаться разорвать наши отношения, но она много выпила, пришла в ярость и вытолкала меня за дверь. Я упал на площадку, а потом…

Он замолчал и замер. Он смотрел в пространство, как будто погрузился в прошлое. Я вспомнила тот день на паруснике моей сестры, когда мы видели дельфинов.

– Дин? – Я немного наклонилась вперед. Он покачал головой, словно хотел, чтобы в ней прояснилось, и продолжал:

– Она кричала, чтобы я уходил. Потом попыталась столкнуть меня с лестницы, но я ухватился за нее, чтобы не упасть, и мы оба упали.

Его слова эхом отозвались в моей голове, и я почувствовала, как моя ярость тает.

– Значит, это был несчастный случай.

– Да.

– Почему ты не вызвал полицию или «скорую помощь»? – спросила я. – Если это была не твоя вина…

Он зажмурил глаза.

– Но это была моя вина. Это все была моя вина. Я был в панике. Я уже был влюблен в тебя и так боялся, что кто-нибудь узнает о моей связи с пациенткой. Особенно ты. Ты была обо мне такого высокого мнения. – Он закрыл лицо руками. – Я плохо помню, что было дальше. Шел проливной дождь, и я понес ее к машине. – Он тихо заплакал.

– О боже. – Меня замутило. – Не знаю, хочу ли я слышать остальное.

– Я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, – продолжал он. – Я просто хотел, чтобы все закончилось, будто этого никогда не было. Хотел быть с тобой. Хотел, чтобы ты любила меня.

– Я любила тебя, – ответила я, чувствуя, как во мне вновь закипает злость. – Как ты мог в этом сомневаться?

Он растерянно покачал головой.

– Было еще так рано. Я не знал. Все это казалось таким ненадежным. Я даже почти ничего не помню. Одни только вспышки. – Он сделал паузу. – Иногда, когда я начинаю думать об этом, мне приходится заставлять себя забыть. Я медитирую. Я делаю все, чтобы отвлечься. Потому что иначе я бы просто…

– Что?

– Не знаю.