Адам Резерфорд, Илвин Скалли, Эдриан Смит, Бен Саутвуд, Майкл Стори (и собака Ласка), Эллиот Такер-Дроб, Симин Визайр, Рэйчел Вагнер, Эд Уэст, Сэм Вествуд, Таль Яркони и сотрудники Центра научных СМИ. Благодаря моим коллегам из Центра социальной, генетической и возрастной психиатрии в Королевском колледже Лондона для меня было истинным удовольствием каждый день работать, а потом возвращаться домой и снова садиться за книгу. Их слишком много, чтобы всех называть по отдельности, но особого упоминания заслуживают мои замечательные начальники Фрэнки Хаппе и Кэтрин Льюис, которые очень меня поддерживали.

Разумеется, перечисленные выше (или ниже) люди не обязательно согласны со всеми моими мыслями, изложенными в книге, и никто из них не несет ответственности за любые ошибки, вызванные моими собственными предубеждениями или небрежностью. Кстати, я призываю всех, кто обнаружит какую-либо ошибку в тексте, связаться со мной через сайт sciencefictions.org и указать точную информацию. Все исправления я публикую на этом же сайте.

Многие, слишком многие люди рассказывали мне (часто шокирующие) истории о мошенничестве, предвзятости, недобросовестности и хайпе в науке, которые они раскрыли, а иногда и прожили сами, будучи студентами или научными сотрудниками в лабораториях, где все было очень неправильно. Жаль, что я сумел вместить в текст лишь малую часть этих историй, и могу только надеяться, что моя книга вдохновит тех, кто знает примеры недобросовестного проведения исследований или даже честных, но ошибочных работ, сделать все возможное, чтобы поведать об этом миру.

Писать книгу – дело непростое, и я могу лишь извиниться перед всеми коллегами, которые удивлялись, какого черта я так долго отвечал им по тому или иному проекту, и перед друзьями, во время самых напряженных этапов моей работы наверняка думавших, что я как в воду канул. Мои родители, как всегда, были ко мне невероятно добры и на протяжении всего процесса подбадривали – я не в силах выразить, как им благодарен. Но больше всего написание книги ударило по Кэтрин Аткинсон. И тем не менее, когда я в очередной раз повторял “Мне нужно вернуться к книге…”, она проявляла лишь терпение, не показывая ни капли разочарования. Я определенно не заслужил столько великодушия. Именно ей посвящается книга.

Стюарт Ричи

Март 2020 года

Послесловие

Я закончил писать книгу “Наукообразная чушь” в начале 2020 года, поэтому в тексте есть лишь одно краткое упоминание о том, что станет крупнейшей научной историей наших жизней, – о пандемии COVID-19. Со времен холодной войны и космической гонки мы не слышали о науке на ежедневной основе больше и не возлагали на нее столько надежд. К счастью для “Наукообразной чуши” – но к большому несчастью для всего мира, – пандемийная наука страдала от тех же самых недостатков, что я описал в своей книге.

Не думаю, что с моей стороны это просто ошибка подтверждения: примерно та же история, которую я описал в эпилоге, – о потоке удивительных открытий, загрязненном обманчивыми, предвзятыми и небрежными исследованиями, – разыгралась во время пандемии, только в ускоренном темпе. С одной стороны, в чем-то мы добились невероятного прогресса, например в создании мРНК-вакцин, которые спасут бесчисленное количество жизней и помогут в борьбе со многими другими заболеваниями помимо COVID-19[842]. С другой стороны, мы видели пачки низкокачественных научных статей, которые порождали смятение среди медицинских работников, растрачивали деньги и время впустую и оказывали поддержку тем, кто занимал “противоположную” позицию в отношении опасности вируса.

О научных спорах, связанных с пандемией, могут быть и будут написаны целые книги: смертоносность вируса и механизм его передачи, длительность (и сама идея) локдаунов, значение “коллективного иммунитета”, закрытие школ, использование масок для лица, особенности различных вакцин – все это вызвало жесткие разногласия среди ученых[843]. Но сейчас давайте кратко проследим историю одного научного спора, в котором ни одна из сторон не выглядит достойно и который иллюстрирует ряд уже знакомых нам проблем. Речь идет о страстях вокруг гидроксихлорохина[844].

Гидроксихлорохин – это препарат, который совершенно точно работает, а именно при малярии. Вопрос, возникший в самом начале пандемии, заключался в том, может ли это лекарство помогать и при COVID-19. В марте 2020 года исследование микробиолога и врача из Университета Экс-Марсель Дидье Рауля и его коллег ясно показало “стопроцентную частоту излечения” больных коронавирусом, принимавших этот препарат вместе с антибиотиком азитромицином[845]. Рауля в его лаборатории посетил президент Макрон, а по другую сторону Атлантики президент Трамп объявил гидроксихлорохин “переломным фактором”[846].

Разумеется, то был хайп. На самом деле исследование не только не соответствовало важным критериям, которые мы обсуждали в пятой главе (не было ослепления, должной рандомизации, а размер выборки был очень мал), но и имело ряд уникальных и серьезных недостатков. Пожалуй, самый важный из них заключался вот в чем: хотя трое пациентов с COVID-19, получавших гидроксихлорохин, оказались в итоге в реанимации, а один умер, ученые об этих исходах не сообщили, поскольку сосредоточились исключительно на мазках, по которым определялось количество вируса в носу у каждого пациента. По словам журналистки Джулии Кэрри Вон, “поскольку [четыре] пациента находились в отделении интенсивной терапии или умерли, образцы у них взять не могли – и в окончательный анализ они включены не были”[847]. И вуаля: ученые смогли заявить, что, согласно проанализированным ими данным, препарат прекрасно работает[848].

Несмотря на такой мухлеж, исследование все равно вышло и вызвало ажиотаж в области изучения гидроксихлорохина: в какой-то момент по всему миру проводились сотни отдельных испытаний – совершенно разного качества, – в ходе которых ученые пытались понять, действительно ли перед ними чудодейственное средство[849]. Сейчас, кстати, мы можем сказать, что, согласно результатам наиболее крупных и надежных исследований, гидроксихлорохин не помогает в лечении COVID-19[850].

Одно из исследований, запущенных под влиянием работы Рауля, было проведено учеными из Бригамской женской больницы, входящей в состав Гарвардской медицинской школы. Они провели работу в сотрудничестве с медицинской аналитической компанией Surgisphere, имевшей доступ к набору данных о многих тысячах пациентов с COVID-19 по всему миру. В отношении гидроксихлорохина данные были однозначны и не сводились лишь к тому, что “гидроксихлорохин не работает”, – на самом деле пациенты, которых лечили этим препаратом, умирали чаще. Исследование было корреляционным, а не рандомизированным, но результаты тем не менее выглядели важными – настолько, чтобы в мае 2020 года выйти в таком престижном журнале, как The Lancet[851].

То были ценные новости из вроде бы надежного источника. В ответ Всемирная организация здравоохранения