На какой-то момент в зале воцарилась тишина. Никто не проронил ни слова, стараясь вникнуть в сказанное Доллингером.

Торговля слоновой костью, существовавшая с незапамятных времен и безжалостно подталкивавшая слонов к полному истреблению, наконец-то объявлена вне закона.

Сначала раздалось несколько жидких хлопков, потом зал огласили рукоплескания — поначалу негромкие, но нараставшие, как шквал. Я обернулся к Дейву, и мы заключили друг друга в объятия, а затем принялись обниматься, обмениваться поцелуями и рукопожатиями со всеми остальными членами команды ЕИА. У всех в глазах стояли слезы. Аплодисменты вокруг нас переходили в овацию. Люди вскакивали с мест с одобрительными возгласами и хлопали.

Напрасно Доллингер пытался навести порядок в зале.

— Это табло неисправ… — начал он, но его слова потонули в шквале рукоплесканий. Профессор Пфейфер, сидевший с остальными членами французской делегации впереди меня по другую сторону прохода, поймал мой взгляд и засвистел в знак одобрения.

Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Доллингера.

— Вывести его! Вывести его! — орал он, показывая на меня. Он думал, что это я свистел, хотя на самом деле свистел один из самых уважаемых делегатов.

— Во-он его! Во-он его! Секретариат! Вы-ыведите его! — вопил он вне себя от ярости, то и дело показывая на меня пальцем.

Сотни людей поворачивали головы то в мою сторону, то в сторону Доллингера. Жак Бернэ встал с места, явно намереваясь направиться ко мне и привести приговор в исполнение, когда кто-то что-то шепнул ему, указав на профессора Пфейфера. Протянутая в мою сторону рука Доллингера дрогнула, когда до него дошло, какую он совершил ошибку, а Бернэ плавно опустился в кресло. Доллингер залился краской от смущения.

— Никогда бы не подумал, что делегат способен на такое, — пробормотал он, забыв о том, что каждое его слово будет схвачено микрофоном.

Драма подошла к концу. Публика повставала с мест и стала расходиться.

«Всё», — в бессилии подумал я. Затем оглянулся и улыбнулся, увидев, как народ окружил Косту и поздравляет его. Я сделал знак сияющему Джоргену, подняв большой палец вверх — мол, здорово! — а затем, когда мы с Дейвом собрались уходить, мы столкнулись лицом к лицу с Кристиной — нашим меценатом, нашим наставником, вдохновителем наших побед! Ее глаза сияли от счастья, а выражение лица говорило само за себя. Мы взяли друга друга за руки.

— Спасибо, Кристина, за то, что ты столько сделала ради слонов!

— Спасибо, Кристина! — подхватил Дейв.

Но торжествовать, как оказалось, было рано. Битва еще не была закончена. Назавтра пленарное заседание должно было утвердить резолюцию; обычно это было не более чем пустой формальностью, но нам пришлось пережить еще несколько тревожных часов, когда узнали, что в повестку дня внесены изменения и голосование по резолюции откладывается.

Оказывается, Зимбабве и Ботсвана заявили о своем выходе из КИТЕС в случае, если им не будет разрешено вынести на пленарное заседание ходатайство об исключении их слонов из Приложения I. Я был вне себя. По моему мнению, с которым был согласен и Дейв, если делегации южноафриканских стран не хотят быть связанными голосованием, прошедшим на демократической основе, пусть выметаются куда хотят. Но складывалось впечатление, что бюро поддалось шантажу, и хуже всего то, что ему поддался и ВВФ. Симон Листер и Бафф Боулен пришли на заседание бюро для обсуждения проблемы, можно ли провести переголосование.

Не находя себе места от мысли, что такой поворот судьбы может поставить барьер на пути полного запрета на торговлю слоновой костью, я бросился звонить дежурному по Международной организации ВВФ и попросил передать лично генеральному секретарю ВВФ Шарлю де Хэсу послание следующего содержания: «В случае предпринятая ВВФ каких-либо шагов, поддерживающих или принимающих отмену результатов голосования по Приложению I, мы будем вынуждены прибегнуть к мерам по разоблачению ВВФ в глазах общественности как предателей запрета на торговлю костью». Мы не имели права проиграть. Это было бы слишком чудовищно.

И мы не проиграли. Проведя утро в томительном ожидании, мы узнали, что бюро не удалось достичь договоренности по вопросу об исключении. Сама же Зимбабве подорвала его. Если бы не категоричное заявление г-жи Читепо, что она ни при каких обстоятельствах не допустит моратория, компромисса, может быть, и удалось бы достигнуть. Упрямство сгубило зимбабвийцев. А за часы отсрочки Джорген и Стив Кобб выработали проект резолюции, определившей четкие критерии, дающие право в будущем переводить слонов из Приложения I в Приложение II. Предложенные ими критерии были строгими и бескомпромиссными, требовали безусловных доказательств умелого регулирования поголовья слонов в стране, претендующей на исключение из Приложения I. Стабильность поголовья животных и действенность мер борьбы против браконьерства, равно как и эффективность контроля за торговлей, должны проходить соответствующую проверку комиссией экспертов, назначаемой КИТЕС.

Наконец в два часа пополудни открылось пленарное заседание. Когда председательствующий поставил на голосование Приложение I, в зале зажглись огоньки телекамер. Повестка дня была нарушена делегатом от Зимбабве, который выступил с заявлением от имени Зимбабве, Ботсваны, Южной Африки и Малави. Они потребовали для себя исключения из Приложения I. Заявление было поддержано также Бурунди. «Исключение» означало, что они отказываются связать себя решениями КИТЕС; но это был бесполезный жест. Поскольку все страны — потребители слоновой кости — уже согласились связать себя решением о прекращении импорта, вышеозначенным африканским странам крайне трудно будет найти рынок сбыта для своей кости. Победа всё равно оставалась за нами. Через несколько мгновений председательствующий на пленарном заседании делегат из Франции объявил о принятии рекомендации Комитета I.

В этот день нам предстоял еще ряд баталий, но мы уже были на гребне волны. При столь единодушной поддержке решения КИТЕС у его критиков не осталось шансов. Попытка Гонконга добиться для себя исключения из запрета позорно провалилась. Та же участь постигла попытку подорвать Резолюцию 5.11, добившись разрешения торговать костью из ранее накопленных запасов, а также притязание Бурунди легализовать накопившуюся там кость. Мы победили почти на всех фронтах.

Когда повестка дня формально была исчерпана, журналисты и борцы за охрану природы снова собрались, чтобы обменяться поздравлениями. Даже делегат от Бурунди, который ранее назвал нас «врагами народа», и тот подошел к нам с улыбкой: «Поздравляю».

Но, пожалуй, самая ценная для нас благодарность была получена от д-ра Рона Оренстайна, канадского борца за охрану природы, защищавшего нас от нападок бурундийского делегата.

— ЕИА удалось добиться того, чего мы ждали годами, — объявил он. — Удалось разоблачить нелегальную торговлю слоновой костью, ради чего они рисковали жизнью. Поблагодарим их всех за это!

Когда мы вышли из зала, нас осадили со всех сторон толпы