Шрифт:
Закладка:
Из письма Зинаиды Юсуповой к сыну, написанного за три недели до убийства Распутина:
«Теперь поздно, без скандала не обойтись, а тогда можно было спасти, требуя удаления управляющего (государя) на все время войны и невмешательства Валиде (государыни) в государственные вопросы. И теперь, я повторяю, что пока эти два вопроса не будут ликвидированы, ничего не выйдет мирным путем, скажи это дяде Мише (Родзянко)».
Из письма императрицы Александры Федоровны мужу, написанного за несколько дней до убийства Распутина:
«Милый, остерегайся, чтобы Николаша не вырвал у тебя какого-нибудь обещания – помни, что Григорий спас тебя от него и от его дурных приближенных. Будь холоден, не будь слишком добр с ним. Ради блага России помни, что они намеревались сделать – выгнать тебя, а меня заточить в монастырь…»
Накануне отречения государя именно телеграмма великого князя Николая Николаевича, назначенного командовать Кавказским фронтом, сыграла определяющую роль в решении, принятом государем. Великий князь советовал своему племяннику отречься от престола.
Телеграмма на имя Родзянко (Тифлис, 2 марта 1917 года).
«Сейчас я в согласии с мнением генерала-адъютанта Алексеева обратился к государю с верноподданнической мольбой – ради спасения России и победоносного окончания войны принять решение, признаваемое нами единственным выходом при создавшихся роковых условиях. Главнокомандующий Кавказской армией, генерал-адъютант Николай».
В адрес Временного правительства:
«Сего числа я принял присягу на верность Отечеству и новому государственному строю. Свой долг выполню, как мне повелевает совесть и принятые обязательства. Великий князь Николай Николаевич».
В этот же день, второго марта, великий князь был вновь назначен указом отрекшегося государя Верховным Главнокомандующим, однако через семь дней Временное правительство отрешило его от должности.
После революции великий князь оказался в Крыму, пережил большевистский плен и был освобожден германскими войсками. В Крыму великий князь Николай Николаевич получил известие о расстреле большевиками царской семьи.
Рассказывает протопресвитер Русской армии, отец Георгий Шавельский:
«…последний раз я видел великого князя в 1918 году. Настроение в великокняжеской семье было повышенное. При всем умении скрывать свои чувства… не могли скрыть, что им очень хочется видеть великого князя возглавляющим освободительное движение. Еще более заметно это было на младших особах этой семьи. Великий князь всегда был склонен к мистицизму, под влиянием последних переживаний его мистические настроения усилились, он был зачарован пророчествами некой матушки Евгении, вещавшей о великом князе в роли спасителя России и в экстазе видевшей его уже с венцом на голове.
Наиболее спокоен был князь Роман Петрович (сын Милицы Черногорской и брата Николая Николаевича, Петра). Роман Петрович – естественный наследник при успехе противобольшевистской борьбы и возможном за тем приглашением Россией на Всероссийский престол великого князя Николая Николаевича, как возглавителя этой борьбы. Великая княгиня Милица Николаевна мечтала о короне на голове своего сына Романа».
Вскоре, не дождавшись приглашения от лидеров зарождающегося Белого движения, великий князь Николай Николаевич отбыл в эмиграцию. В эмиграции выдвигал свою кандидатуру на престол Романовых.
(40) Великий князь Кирилл Владимирович был сыном великого князя Владимира Александровича, родного брата Александра Третьего и великой княгини Марии Павловны-старшей, урожденной немецкой принцессы Мекленбург-Шверинской.
После цесаревича Алексея, после великого князя Михаила Александровича Кирилл Владимирович согласно закону о престолонаследии имел несомненное юридическое право на наследование престола.
Но несомненность эта была разрушена женитьбой великого князя Кирилла.
В феврале 1903 года император Николай Второй отправил к Кириллу его родного брата Бориса. Борис должен был передать великому князю Кириллу письмо, в котором император выражал свое отношение к намерениям родственника жениться на своей двоюродной сестре Виктории-Мелите (великой княгине Виктории Федоровне), которая незадолго до того развелась со своим первым мужем, великим герцогом Эрнстом-Людвигом Гессенским:
«Милый Кирилл… я уже давно слыхал о твоем злосчастном увлечении… ведь ты знаешь, что ни церковными установлениями, ни нашими фамильными законами браки между двоюродными братьями и сестрами не разрешаются. Ни в каком случае и ни для кого я не сделаю исключений из существующих правил… я безусловно запрещаю тебе жениться на ней. Если же тем не менее ты настоял бы на своем… то предупреждаю, что лишу тебя всего…»
И тем не менее мать великого князя, Мария Павловна, «столб семейства», как называла ее императрица Александра Федоровна, не теряла надежды на то, что ее сыновьям когда-нибудь, при случайном повороте судьбы, может выпасть счастливая карта. В 1908 году, в год знакомства великого князя Михаила с красавицей Натальей Вульферт, Мария Павловна предприняла шаг, который устранял формальное препятствие к наследованию престола ее сыновьями. Она, русская великая княгиня, много лет остававшаяся в протестантской вере, после долгого раздумья и консультаций приняла православие, исполнив пункт 35 Закона «О престолонаследии».
К 1916 году относятся попытки Марии Павловны устроить свадьбу дочери государя, Ольги, несостоявшейся пока невесты великого князя Дмитрия Павловича, со своим вторым сыном, Борисом, который, по общему мнению, отличался эксцентричностью, и никогда ничем, кроме вина, женщин и изысканной еды, всерьез не занимался.
Из писем императрицы Александры Федоровны к мужу.
28 января 1916 года.
«…с годами любовь усиливается, как тяжко переносить жизнь без твоего милого присутствия. О, если бы наши дети могли быть так же счастливы в своей супружеской жизни. Мысль о Борисе чересчур несимпатична. Я убеждена, что девочка никогда не согласится выйти за него, и я вполне понимаю ее. Только никогда не давай Михень (так называли Марию Павловну родственники) угадать, что другие мысли наполняют ум и сердце девочки. Это священная тайна молодой девушки, и если бы о ней узнали другие, это ужасно огорчило бы Ольгу – она очень щепетильна».
13 февраля 1916 года.
«Чем чаще думаю о Борисе, тем яснее становится мне, в какую ужасную компанию попала бы его жена… бесконечные интриги, развязные манеры и разговоры… да притом бурное прошлое Бориса. Отдать сильно пожившему, истрепанному, видавшему всякие виды человеку чистую, молодую девушку, которая моложе его на восемнадцать лет, и поселить в их доме, где многие женщины «делили» с ним жизнь! Его женой может быть только женщина, знающая свет, могущая судить и выбирать с открытыми глазами. Неопытная молодая девушка страдала бы ужасно, получив мужа из четвертых, пятых и более рук, женщина скорее бы примирилась с этим, если бы любила.
Поэтому тебе следует слегка держать Дмитрия (великого князя Дмитрия Павловича) в руках и разъяснить ему значение супружеской жизни.
Таким образом, брачные предложения Марии Павловны были отвергнуты.
