– Это несправедливо по отношению ко мне, – отвечаю я завороженно, не в силах отступить назад. – Ты мог бы признаться сразу, Лэйн.

Он морщится. Кеннету стыдно, и я замечаю это по появившейся вдруг неловкости и виноватому взгляду.

– Я струсил. – Знаю, что с его губ слетает правда. – Ты могла бы сразу уйти, и тогда не было бы того, что мы имеем сейчас.

– А что мы имеем?

Повисает молчание. Я зря задала этот вопрос. Так и знала, что Лэйн не сможет прямо ответить. Невозможно объяснить или описать словами то, что происходит между нами. Меня магнитом тянет к нему, и я ищу этому влечению разумное объяснение. Хоть и не обнаружила пока, все равно буду пытаться дальше мыслить трезво. Я все еще в игре, а о правилах забывать нельзя.

– Забей, – кидает он резко и поднимает свою одежду. В спешке одевается и больше не глядит в мою сторону. Похоже, Лэйн разозлился.

– Встретимся сегодня на склоне вечером? – Мне неловко, и я решаю исправить ситуацию предложением о встрече. – Мне есть что тебе рассказать.

Кеннет пропускает сказанное мной мимо ушей, и я начинаю беспокоиться о том, что творится у него внутри. Бегающие на скулах желваки выдают его состояние. Он напряжен.

– А, – безразлично произносит Лэйн, – да, как я мог забыть? Ты же все еще считаешь, что недостатки способны разрушить иллюзии.

Кажется, он кидает камень в мой огород. Сконфузившись, готовлюсь ответить, но Кеннет прерывает меня.

– Окей, – напоследок говорит он. – Увидимся в семь. Не буду тебе мешать.

Не понимаю, чему он мешает. Хмурюсь. Только когда оборачиваюсь, провожая взглядом Лэйна, натыкаюсь на Маккоя. Мне не по себе. Резко изменившееся поведение Лэйна выбивает из колеи. В первые секунды я не замечаю Эванса, наблюдая лишь за удаляющимся от меня Кудрявым Кеннетом. Осекаюсь. Ему не понравилось это прозвище. А вот Посейдон… Звучит внушительно. И очень даже ему подходит.

– Вижу, ты немного занята? – Эванс находит меня в замешательстве. – Мне подойти позже?

Выдыхаю и с тяжелым сердцем поднимаю взгляд на Эванса, воодушевленного, спокойного. На лице у него блестит непревзойденная широкая улыбка, которая действует просто волшебно – заставляет посылать в ответ одно лишь добро.

– Нет. – Мотаю головой. – Нет, просто все пошло немного наперекосяк, но я не занята.

– О-о. Могу ли я чем-то помочь?

Я грустно ухмыляюсь. Эванс остается Эвансом в любой ситуации. Как же приятно, что в мире еще остались люди, которые стремятся помочь.

– Спасибо, Маккой, – говорю я, попутно надевая брюки. – Наверное, здесь ничем не поможешь. Лучше расскажи, как у тебя дела.

– Мне показалось, что он – хороший парень. – Эванс кивает в сторону уходящего Кеннета. – Салли рассказала, что твой куратор набил морду Филиппу. Этот поступок более чем достойный. Слепому видно, что Лэйн к тебе очень внимателен.

– Внимателен? – переспрашиваю я, потому что хочу услышать это вновь.

– Да. Это не ускользнуло от меня. Тебе стоит к нему приглядеться.

И когда Эванс успел заделаться в свахи? Удивляюсь ему и его словам. Слышать о трепетном отношении Кеннета ко мне – словно перебирать струны, так же проникновенно.

Мы с Эвансом медленно движемся с пляжа к аллее. Солнце постепенно скрывается за горизонтом, и сразу становится в разы прохладнее. Все еще вспоминаю разочарование в глазах Лэйна и то, как быстро он ушел. Возможно, я не должна была вести себя столь безразлично, ведь мое молчание соврало за меня – у нас определенно что-то есть.

Между нами что-то есть.

– Отдыхаю по полной, Джи, – весело отзывается Эванс. – Испробовал все вкусы мороженого, которое подают на полдник, обыграл Салли в «Монополию», прочитал «От хорошего к великому»[4].

– Тут подают мороженое? – Впервые слышу об этом.

– Да, как раз через десять минут начнут раздавать. Сходим? – предлагает Эванс, и я тут же киваю.

Конечно, сходим. Я без ума от мороженого, а если оно будет банановое… то я пропаду надолго, закроюсь в комнате и буду наслаждаться его вкусом. К сожалению, цитрусового мороженого практически нигде не найти, и потому пришлось полюбить другое.

– Да! – восклицаю я. – А что за книга? О чем она?

– О том, как стать успешным. – А вот и амбиции Эванса, которые он давненько не показывал. Они на месте, значит, он точно в порядке. – Пригодится мне в будущем.

Я смеюсь от его целеустремленности и дикой уверенности. Мне бы хоть грамм ее!

– Ты, случайно, не планируешь открыть сеть кафе-мороженых? – спрашиваю я его, прищуриваясь. Это важно знать как ничто другое!

– Может быть, пока не определился. – Маккой пожимает плечами в неведении.

– Если соберешься, создай апельсиновый или мандариновый вкус. Он зайдет многим, поверь!

Эванс вновь сияет, однако вскоре радость сходит с его лица, и меня накрывает волнение.

– Ты чего так в лице поменялся?

– Я вспомнил, зачем шел к тебе, – настороженно произносит он. – У меня плохая новость.

– Только не говори, что у тебя ангина…

Как только мы заходим на территорию аллеи, смех Маккоя заглушает все вокруг. Я не понимаю, что происходит, остается только догадываться, что он имеет в виду на самом деле.

– Нет, я уже выздоровел. Одна кружка чая с лимоном превратила меня в здорового быка. – Маккой напрягает мышцы и выставляет их для меня, чтобы показать, какая в нем сила.

– А что тогда произошло? – Я всегда не любила, когда тянули резину и отсрочивали момент. Останавливаюсь рядом с деревом и тащу за собой Эванса. Мы находим место в тени, и я прошу его наконец рассказать. Ох, не доводит до добра любопытство…

– Мне очень жаль тебе об этом говорить, пока официально не объявляли, но, видимо, раз ты была на пляже, то не в курсе, – тараторит Эванс. – Был целый спектакль. В общем, кто-то пролил кофе на аппаратуру для выступления. И она вышла из строя вся.

– Кто пролил? – стиснув зубы, спрашиваю я. Руки чешутся. Кто лишил нас такой прекрасной возможности наслаждаться музыкой, принять участие в мероприятии, где сблизились бы музыканты, где можно было бы отдохнуть от суеты?

Эванс тяжело выдыхает. Как я вижу, он сам не знает ответа на данный вопрос, однако это не меняет дела в корне.

– Без понятия, Джи. Все в шоке. Сто процентов это сделал кто-то специально, потому что сломались все колонки до единой. Чуть замыкание не произошло! Хорошо, что их не включали в розетки, – объясняет мне Маккой,