Шрифт:
Закладка:
– Выполнишь ее просьбу, прервешь общение?
Кристи-Линн выдавила в чай лимон.
– Не знаю. Она говорила искренне. Она правда не хочет больше выходить на связь. Я оставила номер, хотя она противилась.
– Возможно, стоит отнестись к этому с уважением.
– Возможно.
Марко принес Мисси «маргариту» и пообещал вернуться с чипсами. Мисси выбросила трубочку и сделала большой глоток, а потом облизала с губ соль.
– Похоже, она хотя бы пытается нести ответственность за свой выбор. И это хорошо, верно?
– Думаю, да.
– Так ты рада, что поехала?
Кристи-Линн взяла еще кусочек лепешки, но потом положила на место.
– Я не понимаю собственных чувств. И был ли вообще смысл в этой поездке? Я словно поговорила с незнакомым человеком. Женщина, которую я помню, слабо справлялась с ролью матери. Ей всегда было не до меня – из-за алкоголя, наркотиков, проблем. И вдруг она становится такой благородной, такой самоотверженной и спрашивает, счастлива ли я.
– И что ты ответила?
– Что у меня много дел из-за книжного магазина.
– А это то же самое?
Кристи-Линн закатила глаза.
– Ты прямо как она.
– Милая, это разумный вопрос. Знаю, в твоей жизни сейчас происходит куча всего, но когда-нибудь тебе действительно стоит попробовать стать счастливой.
Кристи-Линн собиралась ответить, но принесли чипсы. Она дождалась ухода Марко и расправила на коленях салфетку.
– Кстати, о куче всего, есть новости. Даже несколько.
Мисси взволнованно опустила «маргариту» на стол.
– Я почти боюсь спрашивать.
– Ретта попросила меня удочерить Айрис.
– Удочерить… Господи, серьезно? Почему вдруг?
– Долгая история, но если вкратце, то брат Хани внезапно решил сыграть роль заботливого дядюшки, поскольку к его племяннице теперь прилагается трастовый фонд. Примчался, устроил сцену, грозил судом. Ретта была в ужасе. И предложила мне – потому что боится и потому что больше никого нет.
– Что ты ответила?
– А ты как думаешь? Я отказалась. Я даже к коту еще не привыкла. Можешь представить меня с маленькой девочкой? С той маленькой девочкой?
– Вообще-то, да. И Ретта, видимо, тоже.
– Мисси, я не могу. И ты знаешь почему. Дело совсем не в Стивене. Встретившись с матерью, я вспомнила, насколько все может пойти не так… Я просто не могу.
– Честно говоря, я думаю, ты ошибаешься. Ребенок привязался к тебе с первой же встречи. Но я понимаю, чего ты боишься. Какие еще новости?
– Я переспала с Уэйдом.
Мисси чуть не поперхнулась «маргаритой».
– Погоди, что? Когда?
– Два дня назад, когда мы вернулись от Ретты.
– Он ездил с тобой в Западную Вирджинию?
– Да. Еще одна долгая история, но в итоге он остался на ночь – я попросила.
Мисси наклонилась вперед, ухмыляясь, как школьница.
– Я знала! Знала, ты что-то скрываешь. Ну, выкладывай. Было здорово?
Кристи-Линн старалась сохранять невозмутимый вид, напоминая себе о верности принятого решения.
– Да, потрясающе, но выкладывать нечего. Я сказала ему, что совершила ошибку и не готова выходить за рамки дружбы.
– Боже, Кристи-Линн, ты шутишь?
– Мне пришлось. Он хочет большего. И, возможно, я тоже, но не умею.
– Не умеешь чего?
– Быть парой. Чьей-то половинкой.
Мисси вздохнула.
– Ты была замужем восемь лет.
– Это другое. Мы со Стивеном не нуждались в постоянном контакте. Мне кажется, иногда он вообще забывал о моем существовании. И меня все устраивало. Какое-то время это работало. А потом, очевидно, перестало. Сомневаюсь, что смогу вынести подобное снова. Только не с Уэйдом.
– То есть ты хочешь постоянного контакта с Уэйдом?
– Нет. Возможно. Не знаю.
– Кристи-Линн, поговори со мной. Что творится у тебя в голове?
– Не знаю. Он хороший человек, хороший друг, хороший слушатель. Покупает Толстому игрушки и оставляет у меня в микроволновке спагетти, потому что обо мне нужно заботиться.
Мисси застонала и залпом допила коктейль.
– И что тут плохого, скажи, пожалуйста?
– Я начинаю зависеть от него сильнее, чем хочу.
– Ты боишься.
– Да. И трезво смотрю на вещи.
– Двери, – сказала Мисси, мрачно глядя на пустой бокал. – Ты ведь это понимаешь? Что ты захлопываешь двери, ведущие к возможному счастью?
Кристи-Линн серьезно кивнула.
– Да, понимаю, но я вижу в них риски. И запереть их – единственный известный мне способ защитить дорогих людей.
Как только Кристи-Линн зашла домой, ей навстречу выбежал Толстой и с требовательным мяуканьем повел ее на кухню – там она наполнила его миску и достала из-под холодильника одну из мышек. Забирая со столешницы сумку, Кристи-Линн заметила на кухонном столе смятую записку, оставленную Уэйду перед отъездом. Кристи-Линн выбросила ее в мусорное ведро, не перечитывая.
«Захлопываешь двери».
Возможно, Мисси права, но это к лучшему. Однажды Уэйда уже ранила женщина, не умевшая любить. Еще одна ему не нужна.
А еще Ретта. Завтра Кристи-Линн позвонит Ретте и объяснит, почему не может удочерить Айрис. Она с радостью подыщет для девочки хорошую семью и обеспечит их обеих всеми необходимыми средствами, но на этом все. Ради нее и ради Айрис.
Кристи-Линн быстро приняла душ и заварила полученный от Дар чай из валерианы. Ей крайне необходим сон, и желательно без сновидений. Но когда Кристи-Линн зашла в спальню, то увидела на тумбочке рукопись Уэйда – еще одно неоконченное дело. Кристи-Линн пообещала закончить работу. Другой вопрос, станет ли Уэйд читать заметки, но хотя бы ее совесть будет чиста.
В комнате еще горел свет, а страницы рукописи рассыпались по всему одеялу, когда через несколько часов Кристи-Линн разбудил телефонный звонок. Глянув на часы, она нащупала телефон. Было уже за полночь.
– Алло?
– Кристи-Линн?
На мгновение ей показалось, что она спит.
– Мама?
– Прости, что так поздно.
– Что-то случилось?
– Нет. Слушай, знаю, я сказала, что не стану звонить, и правда не собиралась. Но потом нашла на журнальном столике твою визитку. – Повисла пауза, Шарлен затянулась и выпустила дым. – Когда ты уехала, я задумалась о… Ну, обо всем, и поняла, что никогда не просила у тебя прощения. Возможно, я произносила эти слова, уже не помню, но в тот момент я жалела себя. Хотя следовало подумать о тебе – и о причиненной тебе боли. Поэтому я звоню.
Кристи-Линн откинулась на подушки, недоумевая, откуда возникла эта новая волна раскаяния – и куда вела. Несколько часов назад мать выгнала ее за порог. А теперь это. Все-таки передумала насчет денег?
– Теперь это уже неважно, мама.
– Нет,
