из моих людей передал мне, что несколько дней назад в Кимеру прибыли одноногий пират, маленькая девочка, её мать и толстый старичок в очках. Они сообщили, что двое мальчиков пропали, вот я и отправился на поиски. Так что буди брата и пошли. В обычное время я бы не стал так спешить, но у меня важные дела.

Джаннер уныло ссутулился:

– Это не мой брат. Это Марали… она береговик. Моего брата увезла Чёрная Карета.

В глазах Гаммона мелькнуло… что-то. Джаннер решил, что это разочарование, и опустил голову.

– Мне очень жаль, Джаннер, – негромко произнёс Гаммон. – Значит, Наг Безымянный нашёл одного из сокровищ. Только Создателю ведомо, что он сделает с мальчиком.

– Наг не знает, кто он такой, – возразил Джаннер. – Клыки думают, что это просто мальчишка из береговиков.

Гаммон ненадолго задумался:

– Ну, может, у твоего брата и нет особой надежды, но если Клыки ни о чём не догадаются, надежда будет у нас. – Он шагнул к нему и протянул руку. – Впереди трудный путь, парень. Так что предлагаю двигаться. Если поспешим, будем в Кимере – и в безопасности – на закате. И ты наконец встретишься с теми, кто тебя любит.

Джаннер ощутил прилив облегчения; все подозрения исчезли. Он кивнул Гаммону и пожал ему руку.

53

Стая остроястребов

Проснувшись и увидев рядом незнакомца, Марали взвизгнула, вскочила и запустила бы в Гаммона ножом, если бы он не бросился к ней и не схватил за запястье. Только когда Джаннер уверил девочку, что это друг, та неохотно перестала сопротивляться, и Гаммон выпустил её.

– А ты сильная, хоть и девчонка, – заметил он.

– Береговикам всё равно, парень ты или девчонка, – буркнула Марали и сунула кинжал в ножны. Но комплимент ей явно понравился.

– Нам бы побольше таких в Кимере. Быстрых, крепких, готовых драться, когда придёт время. Вот потому-то в Скри и настали тяжёлые времена.

– Потому что никто не сопротивлялся, когда пришли Клыки? – спросил Джаннер.

– Да. Мои земляки разбежались как куры, – Гаммон подмигнул. – Но через пару дней мы ещё посмотрим, кто побежит. У меня есть план…

– Какой? – спросил Джаннер.

Гаммон помедлил, и мальчику вновь показалось, что по его лицу скользнула тень.

– Не могу сказать. Когда девять лет шныряешь туда-сюда по Скри и на каждом шагу прячешься от Клыков и троллей, невольно привыкаешь хранить секреты. Мигг Ландерс – отличный пример. Он много лет был мне верен, но люди со временем устают бороться. Он предал тебя, Рончи и меня. И за это поплатился жизнью. Не удивляйся, я знаю, что произошло в Дагтауне, парень. Даже если тролль пукнет – мне об этом тут же доложат. Короче говоря, каким бы ни был мой замысел, я не стану о нём болтать. Но ты можешь мне доверять – и ты тоже, девочка, – он кивнул Марали, у которой на лице ясно читалось подозрение. – Ты не найдёшь человека, которому бы сильней хотелось выдворить Клыков из Скри и который был бы верен своей стране так, как я.

Джаннер уже ни в чём не сомневался; даже если бы мальчик не убедился до конца, он бы всё равно пошёл с Гаммоном – просто чтобы целым и невредимым добраться до родных.

– Судя по тому, как вы переглядываетесь, вам надо поговорить, – заметил Гаммон. – Я пойду на ту сторону озера и буду ждать там. Но не медлите. Дальний склон Ведьминого Носа не лучшее место для прогулок в темноте. – И Гаммон зашагал прочь. В своей шубе он напоминал медведя, бредущего вдоль озера.

– Тебе страшно? – спросил Джаннер. Он доверял Гаммону, но ему хотелось знать мнение Марали. Она была смышлёной и гораздо более опытной в том, что касалось бесчестных людей.

– Да. Страшно, – призналась она, засыпая землёй угли. – Вопрос в том, что опаснее – горы или этот тип.

Джаннер посмотрел на Гаммона, который казался маленькой бурой точкой среди камней. За ним, в отдалении, высился заснеженный Мог-Бальгрик. Гора казалась гораздо опаснее человека.

– Я просто хочу попасть в Ледяные прерии, – сказал Джаннер. – Пойдём с ним, ладно?

Марали вздохнула:

– Ладно. Но я не выпущу ножа из рук.

– Вот и хорошо, – сказал Гаммон, когда они подошли к нему, с мешками на спине, с ног до головы закутанные в шкуры.

И все трое зашагали вперёд. От лагеря осталась только голова бомнубля, на которую села жёлтая птичка и запела.

День был ясным и холодным.

При мысли о том, что он, возможно, не далее чем вечером увидит мать, обнимет Лили и ощутит прикосновение жёстких усов Подо к своей щеке, сердце у Джаннера трепетало. Но между ним и его родными лежало бесконечное пространство камня, снега и ветра.

Когда они протиснулись меж двух валунов, земля круто ушла вниз, образовав величественную пропасть. Они стояли несколько минут, с удивлением глядя в разверзшуюся перед ними пустоту. Далеко-далеко внизу по ущелью змеилась зеленоватая река, которая с высоты казалась узкой как нитка. Стены ущелья были такими крутыми и гладкими, что на них даже снег не держался. Джаннеру казалось, что он стоит на краю мира. В дальнем конце ущелья горы смыкались, и верхней точкой был Мог-Бальгрик. Хотя безоблачное небо ослепительно сияло синевой, за вершину Ведьминого Носа цеплялся клочок тумана.

– Я каждый раз здесь останавливаюсь и смотрю, – сказал Гаммон. Ветер трепал его тёмные волосы. Он поднёс руку в перчатке к лицу, чтобы защитить глаза от света. Джаннеру показалось, что он уже видел этого человека раньше. Но где и когда? Его черты пробудили у мальчика смутное воспоминание… – Правда, великолепно?

Джаннер и Марали стояли утратив дар речи.

Гаммон указал на Мог-Бальгрик и усмехнулся:

– Мы пойдём вон туда. Знаю – кажется, что мы никогда не доберёмся, но до самого подножия путь довольно лёгкий. Потом нужно будет обогнуть гору и спуститься в Ледяные прерии.

Джаннер улыбнулся, Марали – нет.

– Всё хорошо? – спросил мальчик – и тут же об этом пожалел.

Что хорошего сулило Марали это путешествие? С каждым шагом Джаннер приближался к родным, которые любили его и ждали, а Марали всё дальше уходила от единственных близких ей людей. И ещё тяжелее ей было оттого, что они её ненавидели.

Марали пожала плечами.

– Ну, идём или нет? – спросила она и сплюнула.

Ветер подхватил плевок, и все трое смотрели, как влажный комочек уносит в ущелье.

Гаммон вёл детей по едва заметной тропе; они двигались на восток, в обход ущелья. Пропасть оставалась слева, и Джаннер, глядя на неё, не раз вспомнил Глибвудские утёсы и Глипперову тропу за старым домом Игиби.