и внимания вы на неё потратили. Даже если вы в итоге не согласились с обсуждающим. Вы сочли достойным внимания сам предмет, о котором он говорит – и тем самым дали ему у себя в голове какое-то место. Пакость там угнездится и начнёт вас незаметно сбивать с толку – как топор под компасом.

Поберегите, в общем, свои мозги. Они вам ещё понадобятся.

О перспективах ресоветизации России

Тема этой статьи актуальнее, чем автору хотелось бы. Тем не менее мы попросим дорогого читателя выдержать довольно длинное рассуждение общего свойства. Поверьте, в данном случае это необходимо.

Нет ничего более живучего, чем идеи. В особенности – идеи вредные. Они как сорняки: как их не выкорчёвывай, они прорастают в душах человеческих снова и снова.

В первую очередь это касается людей, связавших свою жизнь с той или иной идеей – или хотя бы живших в эпоху её господства. Такой человек редко может по-настоящему освободиться от идеи, однажды им завладевшей. Даже если он осознал её ложность – она уже пустила в его душе глубокие корни.

Сказанное касается любых идей, начиная с научных. Не редкость ситуации, когда умные и свободомыслящие люди – например, учёные – категорически не приемлют новых теорий, потому что те подрывали какие-то дорогие их сердцу представления. Например, Эйнштейн категорически не принимал квантовую механику – поскольку был приверженцем классического детерминизма. И это вполне объяснимо: детерминизм был частью научного мировоззрения на протяжении двухсот лет. Эйнштейн, будучи самоучкой и неофитом, воспринял существующее «научное мировоззрение» некритически – и застрял в нём на всю жизнь.

То же самое относится и к идеям политическим. Тут всё совсем плохо: даже разочарование в политической идее не обязательно приводит к освобождению от её влияния. Например, автор этой статьи регулярно сталкивается с людьми, которые считают себя антисоветчиками, но мыслят исключительно в рамках советского марксизма. То есть советскую власть они считают гадостью, но при этом у них в голове цветёт и пахнет «магистральный путь истории», вера в «общественные формации», которые сменяют друг друга, бытие у них определяет сознание, а общество устроено из сурового экономического базиса и презренной надстройки, где «наука, искусство там всякое, разговорчики разные, вся вот эта болтовня» [138].

Некоторые, не стесняясь, даже и называют себя марксистами, а то и ленинцами. Куда уж дальше-то.

В таких случаях люди поумнее вздыхают, разводят руками, и говорят, что идеи умирают вместе с их носителями. Дальше обычно приводится пример с Моисеем, сорок лет водившим свой народ по пустыне, «доколе не умерли все, рождённые в рабстве». Далее обычно поётся гимн новым поколениям, которые вырастут свободными от старых ложных идей. И устремятся в сияющие дали прогресса.

Эта вера особенно отличала людей, антисоветски настроенных. С печалью глядя на сборища старичков и старушек с красными знамёнами, они вздыхали и говорили – «когданибудь все эти бабки и дедки умрут, а молодёжь вырастет при рынке и капитализме, вот тогда-то и заживём».

Автор этих строк – будучи последовательным ненавистником всего советского – когда-то и сам разделял эти наивные мечты. Он тоже думал, что советские люди когда-нибудь перемрут. А новые поколения будут избавлены хотя бы от этой заразы. При этом автор понимал, что появятся новые мерзости левого толка, но вот с классической советчиной, с любовью к товарищу Сталину, ГУЛАГу и истреблению инакомыслящих, а также терпимостью к нищете, забитости и прочей «социальной справедливостью» в советском смысле и т. п. всё-таки покончено.

Теперь я пришёл к выводу, что эти надежды были ложны и тщетны. Хуже того: если советчине суждено возродиться, она возродится именно в новых поколениях, не живших в СССР. На что и рассчитывают те, кто сейчас нами управляют.

И способствовать этому будут реалии нашей эпохи.

Прежде всего – доступность и дешевизна любой информации. В том числе – корпус советской пропаганды, изготовленной как сейчас, так и в советское время. Каковая уже сейчас принимается молодыми людьми за чистую монету.

О чём речь. Советская власть была тотально лживой. Это не моральная оценка, а техническая характеристика. Например, только советская власть додумалась создавать произведения искусства (книги, фильмы и т. п.), не имеющие вообще никакого отношения к действительности, но выдающие себя за её описание. Это стало возможным из-за системы тотальной цензуры, с одной стороны, и «социального заказа» (читай – государственного) с другой. На Западе книга, претендующая на описание реальности и при этом ей явно противоречащая, просто не могла иметь успеха. Скажем, сиропно-благостное сочинение о рабочих с конвейера завода «Форд», которые только и думают, как бы работать ещё лучше и приносить ещё больше прибыли хозяину завода, вызывало бы злобные насмешки в прессе, а сам роман быстро сняли бы с продаж. Советский роман о сталеварах, которые бьются за внеплановые плавки, был избавлен от подобной опасности: никакая советская газета ничего дурного про такой роман не напишет, а рыночные соображения советских не интересовали вообще – книги могли годами и десятилетиями отлёживаться на магазинных полках.

А теперь давайте подумаем, как может воспринять такой текст молодой человек, родившийся после краха СССР. Если он его прочтёт и его не оттолкнут литературные несовершенства текста, он вполне может поверить, что описываемое – более-менее правдивое описание реальной жизни советских рабочих. Конечно, кое-где он заподозрит идеализацию (скажем, в описаниях манер пролетариев), но, в общем и целом, он поверит. Если же ему попадётся более-менее талантливое пропагандистское изделие – он решит, что «это всё правда».

Ещё сильнее действуют фильмы. Современный ребёнок, смотрящий фильм про советскую жизнь – представленную как не очень богатую, но в целом обеспеченную и справедливо устроенную, где нет нищих и голодных, преступления редки и смехотворны, и вообще «всё такое хорошее и доброе» – вполне может поверить в то, что так оно всё и было. В этом смысле какая-нибудь дешёвая «Девочка из будущего» или «добрые советские мультики» являются куда более успешной советской пропагандой, чем «Броненосец Потёмкин». Потому что «Броненосец» можно хотя бы разоблачить как фальсификацию истории, а советский фантастический фильм такой критике не поддаётся. «Ну это же сказка». Но в этой сказке бегают детишки в красных галстуках, над Кремлём развевается флаг СССР, про рыночные отношения никто и слыхом не слыхивал… и весь символический капитал фильма переписывается на советский строй. Где всё было так мило.

Если вы считаете, что такого не может быть – вспомните, как вы сами воспринимали романы Александра Дюма. Большинство из нас до сих пор представляют Францию XVII века по