Шрифт:
Закладка:
В силу этих причин японский Генштаб при составлении докладов о Советской России использовал данные союзных разведок, которые, однако, нередко изобиловали ошибками. 4 августа 1920 г. им был подготовлен обзор «Обстановка в России» № 64 о Красной армии, составленный по материалам 2-го (разведывательного) бюро Генштаба Франции, главным образом почерпнутым из дешифрованной советской радиопереписки. На 15 мая французы насчитали 5 фронтов, 9 действующих и 9 трудовых армий. Хотя фронтов действительно было 5, неверно были показаны действующими фронты против Финляндии (никогда не существовал), Восточный (упразднен 15 января 1920 г., на его базе образован Штаб помощника Главнокомандующего всеми вооруженными силами по Сибири) и Южный (преобразован 10 января 1920 г. в Юго-Западный), но не упомянут Кавказский. Так же обстояло дело с армейскими объединениями: вместо 9 армий в действительности было И (французская разведка ошибочно посчитала доказанным существование расформированной 8-й армии на Кавказе, но не знала о 1-й армии в Туркестане, 5-й – в Сибири и 7-й – под Петроградом), и ни один из перечисленных командармов таковым не являлся. Вместо 9 трудовых армий имелось 8, ничего не было сказано и о 1-й Конной армии711.
При этом 2-е бюро оставалось одним из главных партнеров военной разведки Японии вплоть до 1923 г. Первые контакты с ним установил осенью 1919 г. майор Такахаси Сутэдзиро, когда с помощью начальника французской военной миссии при Добровольческой армии генерал-лейтенанта Жозефа Эмиля Манжена сумел добраться из Стамбула в Таганрог и наладить связь с майором Такэда. Французская миссия снабжала Такахаси разведывательной информацией, а их коллеги в Стамбуле в начале 1920 г. помогли прибывшему туда капитану Инда установить связь с севастопольским резидентом и Токио, а также передавали материалы о Красной армии в Закавказье712.
Еще одним каналом поступления информации из 2-го бюро была парижская резидентура. 3 декабря 1920 г. майор Куваки отправил в Токио полученное от французов полное боевое расписание Красной армии, а 9 декабря – отчет о работе советского железнодорожного транспорта. Полгода спустя – 20 июня 1921 г. – он телеграфировал данные 2-го бюро о дислокации в Приамурье и Забайкалье двух армий трехдивизионного состава и переброске туда военнослужащих из европейской части РСФСР. После переезда в Стамбул на замену Такахаси Куваки с его помощью установил контакт с сотрудниками французской военной миссии, снабжавшими резидента до января 1923 г. информацией по России, Турции, Греции и содействовавшими в налаживании отношений с местными властями713.
Кроме французов в 1919–1921 гг. стамбульская резидентура поддерживала тесную связь с сотрудниками военного атташата Италии в Турции во главе с полковником Умберто Вителли, от которых получала информацию о «позиции Азербайджана и Армении в отношении армии экстремистов на Кавказе, действиях находившихся там представителей стран Антанты», за что итальянцы были награждены японскими орденами. Также с февраля по октябрь 1920 г. распоряжением начальника Генерального штаба Румынии органы военной разведки этой страны передавали информацию о ходе боев на Украине и в Польше бухарестскому резиденту капитану Фудзиэ Кэйсукэ714.
Подобно сотрудникам японских военных миссий на Дальнем Востоке европейские резиденты с 1920 г. стали исполнять несвойственные им роли посредников в организации и ведении переговоров между Токио и советскими представителями по вопросам нормализации двусторонних контактов.
Застрельщиком в этом вопросе выступал аппарат военного атташе в России, сотрудник которого капитан Комацубара Мититаро имел на связи журналиста газет «Осака майнити» и «Токио нитинити» Фусэ Кацудзи, лично знакомого с В.И. Лениным. В начале февраля 1920 г., практически сразу после обнародования США декларации о выводе войск с Дальнего Востока, Фусэ по инициативе Комацубары встретился с главой советской делегации на мирных переговорах с Эстонией А.А. Иоффе и задал ему ряд вопросов касательно перспектив советско-американского сближения и возможности получения Японией прав на концессии в Сибири. Ответы Иоффе свидетельствовали об отсутствии тесных контактов Москвы с Вашингтоном и о возможности нормализации диалога с империей715.
Повышенный интерес военной разведки Японии к советской внешней политике зимой 1920 г. объяснялся полученной ей информацией о планах Москвы начать экспортировать революцию в соседние страны, в том числе в сферы традиционных интересов империи. 12 января Такахаси доложил начальнику Генштаба сведения надежного агента Деникина в правительстве РСФСР о том, что советское руководство планировало до марта разгромить белую армию и освободить Кавказ, до июня – захватить Иран, Афганистан и Индию, добить Колчака, спровоцировать беспорядки в Китае, провести широкую пропаганду в Румынии и Польше с последующим нападением на них, а в перспективе – выступить против Британии, Франции и Италии при негласной поддержке США. Хотя Такахаси считал, что советское руководство с большим опасением относилось к возможному противодействию Японии, тем не менее, как докладывал 18 января Комацубара со ссылкой на вернувшегося из Москвы агента, в восточном отделе НКИД был создан орган пропаганды для Дальнего Востока, который, используя проживавших в России корейцев и китайцев, планировал помочь прийти к власти в Корее правительству по типу советского716.
24 февраля 1920 г. Наркомат иностранных дел направил Японии ноту с предложением начать переговоры о заключении мира. Ее отправке предшествовал переход с 26 января по 16 февраля власти во Владивостоке, Никольск-Уссурийском, Хабаровске, Благовещенске, Петропавловске-Камчатском и Александровске в руки большевиков. Хотя формальное управление Дальним Востоком осуществляло Временное правительство Приморской областной земской управы во главе с эсером А.С. Медведевым, фактическое руководство находилось у коммунистов. Из-за неясности с развитием событий на Дальнем Востоке, особенно по «николаевскому инциденту», в конце марта 1920 г. агент Комацубара встретился с советским полпредом в Эстонии И.Э. Гуковским, который пояснил ему, что в руководстве РСФСР ориентируются на создание в Восточной Сибири автономного от Москвы правительства по типу Туркестанской республики с предоставлением ему «широкой самостоятельности действий»717.
Как бы подтверждая правоту этих слов, 12 апреля майор Такэда Гакудзо направил начальнику Генштаба доклад вернувшегося из Москвы агента о беседе по вопросам советской дальневосточной политики с наркомом иностранных дел Г.В. Чичериным, который заявил, что «сегодня на Дальнем Востоке существуют правительства в Забайкалье и Приморье, организованные из эсеров и представителей буржуазии, в рядах их армий служат колчаковцы, но Красная армия воевать с ними не будет. При этом советские представители находятся в постоянном контакте с обоими правительствами, и их будущее зависит в первую очередь от результатов мирных переговоров с Японией»718.
И все же, несмотря на заверения советского руководства о самостоятельности
