Затем выстрел, который разорвал лицо самой О'Ханрахан. Она протянула руку, коснулась бинтов, защищающих заживающую рану. Если бы они были сняты, ее открытое лицо было бы отвратительным - и она ни на секунду не сомневалась, что множество изображений его первоначального, кровавого ужаса было запечатлено камерами безопасности, прохожими (всегда были прохожие с камерами унилинков), полицейскими судебно-медицинскими бригадами и любыми новостями на пять километров стрельбы. К настоящему времени они, несомненно, были распространены по всей Солнечной системе - на самом деле, она видела некоторые из них в своем планшете до появления Уайтинга - и направлялись в остальную галактику. Более авторитетные сайты не стали бы показывать их публично, но было множество других, которые разместили бы их в одно мгновение.

А потом, после лица - выстрелы, которые разрушили ее левую ногу. Она была уверена, что столько же изображений этой разорванной конечности также отправилось в галактику в целом.

Ужасные, ужасные раны. Что - если говорить о слепой удаче - на самом деле не угрожало ее жизни и даже существенно не препятствовало бы ее деятельности в качестве репортера-расследователя. На самом деле, они, вероятно, улучшат ее работоспособность, как только она достаточно поправится. Бесстрашная, бесстрашная Одри О'Ханрахан - вынужденная хромать в кресле с электроприводом, бедняжка. Одна из ее ног разрушена, но ее разум - и обе руки тоже - по-прежнему в порядке, как всегда, пока она доказывала, что никакая попытка убийства ее не остановит. Кто бы мог не поверить в честность такого репортера?!

Она сделала медленный, глубокий вдох и так же медленно выдохнула, заставляя себя выдохнуть свой гнев вместе с дыханием.

Будь хорошим солдатом. Вряд ли она могла философски относиться к безжалостности Соответствия, а затем скулить, когда та же самая безжалостность была применена к ней. До тех пор, пока это было сделано с благой целью.

Что... она допускала, что так оно и было. Может быть, в этом и нет необходимости. Но у нее не было никаких сомнений в том, что после двух предыдущих покушений на ее жизнь - из обоих она вышла совершенно невредимой - это кровавое почти убийство укрепит ее репутацию. В исследованной галактике не было двери, которая была бы закрыта для нее, и никто никогда не усомнился бы в беспристрастности ее работы или ее выводов.

Ни в Ядре, ни на Окраине, ни в Пограничье.

И не в Великом Альянсе.

Бесстрашная, бесстрашная Одри О'Ханрахан.

Какого черта, почему бы и нет? Ее лицо заживет и будет восстановлено достаточно скоро. И в конце концов, у нее тоже была бы восстановлена нога.

***

Следующий посетитель О'Ханрахан был неожиданностью.

- Я не останусь надолго, - сказала Кэтрин Монтень.

Мантикорская крестоносец-дипломат-политик несколько секунд изучала ее, затем покачала головой.

- Вы выглядите дерьмово, - произнесла она. - Я испытываю к вам глубочайшее сочувствие - действительно испытываю. Я просто хотела заскочить по двум причинам. Во-первых, хочу выразить свое восхищение проделанной вами работой. Мы никогда не встречались, но я была вашей поклонницей в течение многих лет. Во-вторых, с негодованием отрицать, что кто-либо мог даже предположить, что моя поездка на Старую Терру имела какую-либо официальную санкцию правительства Звездной империи и была чем-то иным, кроме выражения моей давней приверженности и руководящей роли в борьбе с генетическим рабством.

О'Ханрахан рассмеялась. Во всяком случае, она пыталась. Это вышло больше похожим на карканье.

- Вы видели мою статью, - сказала она, и Монтень ухмыльнулась.

- О, конечно. Я читаю или смотрю все, что попадается мне на глаза. Как обычно, ваша логика была безупречна. Все неправильно, заметьте. Но безупречно.

- Действительно? - О'Ханрахан мгновение изучала ее. Затем...

- Дайте мне прямой ответ, - резко сказала она. - Это сделала Мантикора?

- Откуда мне знать? - Монтень развела руками. - Я не в правительстве Грантвилля, я не в армии, и меня там не было, когда это произошло. Однако думаю, что это обвинение смехотворно. По целому ряду причин. Во-первых, у Мантикоры нет истории такого рода жестокости. Ни одна из ее администраций, даже эта свинья Высокий Хребет, никогда не делала ничего подобного. Во-вторых, Мишель Хенке тоже - а я знаю ее лично с тех пор, как ей было около четырех лет. В-третьих, не было никакой причины делать это. В-четвертых, весь ее персонал и каждый из командиров кораблей должны были бы подчиниться приказу, а все ее подчиненные по всему флоту должны были бы после этого держать рот на замке. Что просто невозможно. Мантикорские офицеры обучены отказываться от незаконных приказов. Во всяком случае, по крайней мере, один из них выдал бы ее. В-пятых, ей пришлось бы убедить своих хевенитских подчиненных принять участие, и даже Народная республика Хевен никогда не наносила подобного удара. Они делали некоторые довольно ужасные вещи; но орбитальные удары по сдавшимся планетам не входили в их число, Шестое...

Она замолчала.

- Я могла бы продолжать и продолжать. Но последняя причина - самая простая из всех. Мой парень Антон Зилвицки - самый проницательный разведчик во всей галактике, и он говорит мне, что мы этого не делали. Для меня этого достаточно, если оставить в стороне все остальное.

- Итак, вы верите в теорию Великого Альянса о том, что ответственным было это "Соответствие", о котором они говорят.

- Откуда мне знать? - Монтень снова развела руками. - Я даже не самый некомпетентный разведчик галактики. Что я точно знаю, так это то, что мой парень - я ведь хвалила его таланты в этой области, верно? - и его партнер Виктор Каша, который, вероятно, является вторым по проницательности разведчиком во всей галактике, - это те, кто в первую очередь выдвинул объяснение. Так что, да. Я принимаю их мнение.

- Но даже если вы предполагаете, что это "Соответствие" существует, зачем бы они это сделали? Все, я имею в виду - не только "Мезанскую резню". - О'Ханрахан махнула рукой. - Согласно герцогине Харрингтон и Великому Альянсу, за Ударом Яваты и Ударом Беовульфа также стояло Соответствие, и я совсем не вижу никакого логического мотива для этого. Во всяком случае, не в том, что случилось на Беовульфе.

- Почему это должно быть логично? - спросила Монтень. - Кем бы ни было Соответствие, единственное, что в них бесспорно, так это то, что они злобные