— У тебя религия есть?! Ну, ты даешь…Все-все, не спрашиваю. Нет, но религии-то учат только по квесту, который еще и получить надо, в монастырях годами сидеть… Ладно, не лезу в твои дела.

Кори был шахтером Лаепайской торговой компании. Не то, чтобы разбогатеть, но скопить деньжат можно — шахты тут оловянные и медные. Да и всегда есть шанс наткнуться на маленькую жилу платины или на алмазную трубку. Олово и прочую руду выкупала компания — не без своей выгоды, конечно, можно было и драгметаллы ей сдавать, так как самому их на материк возить — рискованно, воров и грабителей всюду полно. Хорошая работа, жизнь интересная. Даже девчонки есть, хотя и мало. Хочешь работать — работай, не хочешь — не надо. В шахты никто насильно не гонит. Фронтир? Да не, какой тут фронтир, это же острова. Вот к материку тут точно подходить на надо — верст за сто от берега корабли идут, по цепочке островов. Суепай — самый северный, потом Шерба, Понех, ну, и Лаепай. На каждом шахты. А потом уже прямо корабли идут до Торста, это уже материк, и вот там до фронтира недалеко.

— Так что я быстро в контору, нанял команду и вот я здесь.

Мы сидели на обитом латунью камбузе, я жарил на кирпичной печке огромную сковородку трески, обвалянной в галетных крошках. Матросы, получив первую сковородку, удалились на палубу.

— Команду дорого нанимать?

— Смотря какую команду, какой маршрут.

— Если до Мантиса, например.

— А на каком корабле?

— А у команды своего нет?

— Скажешь тоже… Был бы у них свой корабль — нанимались бы они матросами разве? Не, этот коч — мой. Я на нем на Суепай и прибыл, возил какое-то время грузы, потом понял — не мое. Талант застыл. Восемьдесят навыка — и все. Ну, я плюнул, свободный навык был, взял у компании шахтерку — и в шахты. Горняк он всегда горняк: не можешь эристон добывать или альвиры — копай железо и опалы. А восемьдесят мореходки замороженные — это приговор. До ста, значит, если и дотянешь, то к пенсии, а трансокеаника начинается с сотни — до того, считай, только каботажное плавание.

— Как-то это несправедливо.

— «В нашем мире нет справедливости!» А в жизни не так? У меня сестренка есть двоюродная. Бредила классическим балетом — с пяти лет занимается, детства, считай, у ребенка не было, в Марокко летом один раз ее родители на каникулы на две недели увезли — Тина все время прорыдала, что форму потеряет. И способности были, и телосложение подходило, а в 19 лет — проблемы с суставами, что-то врожденное. Жить можно, профессионально танцевать — нет. Это справедливо?

— Тут же игра. Ее-то можно было сделать другой…

— Забудь! Справедливость — это скучно. Несправедливость — движет историю. Здесь половина игроков мечтает отомстить, добиться, доказать и всячески победить какую-то несправедливость. А потому — азарт, всем интересно. Альтраум гении создавали, я тебе серьезно говорю. Они человека как козявку рассмотрели и все про него поняли.

— А тебе в шахте интересно?

— А то! Это же казино беспроигрышное! Долбишь, как дятел, долбишь, сто ударов — пустая порода, на сто первом — опаньки, олово сплошняком! И бериллик неплохой… А когда альвы прорываются или черви — вообще сплошное веселье…

При попутном ветре до Суепая мы добрались на третьи сутки. Когда я ступил на доски причала, Кори засветился, как лампочка — уровень получил за квест. И, видимо, что-то еще неплохое, так как руку он мне жал с искренним восторгом, и по плечу хлопал, и говорил, что я — что надо парень.

Суепай весь состоял из складов, штабелей ящиков и деревянных бараков. Кори уверял, что воров тут нет, поскольку нет случайных людей, а если кто и попадался, то потом проклинал тот день, когда решил покуситься на имущество честного суепайца. Так что я спокойно шел со своим жемчугом и золотом мимо групп граждан самого злодейского вида — шахтеров, китобоев и воинов.

Первым делом отправился к почтовому столбу. Больше сотен писем — было от Lesto. Почти одинаковые. “Убедительно просим вас срочно связаться с любым представителем нашей компании». Письма от мамы и папы читать было прямо больно. Папа писал про то, как неконструктивна обида, и что мама все-таки волнуется, и что он ожидал, что я вырасту все-таки более добрым человеком, и что он по мне страшно скучает, несмотря ни на что. Мама почти ничего не писала.

Вместо голубя тут почтовиком работал альбатрос, я диктовал ему часа два, у того даже крылья устали писать — судя по отдельным ремаркам. Я дал ему золотой на чай, и альбатрос заулыбался во весь клюв. В последнем сообщении от Lesto мне предлагалось прибыть в офис Лаепайской торговой компании и выкупить там заказанный для меня билет на рейсовый корабль до Мантиса, который должен прибыть на Лаепай через пять дней, а также место на грузовом транспорте, который меня на Лаепай доставит.

Было еще три письма от Акимыча. Хороших письма. Спрашивал, как у меня дела и не забросил ли я игру — жалко, если забросил, мы тогда отлично потусили.

Я послал ему десять золотых, еще раз поблагодарил за одолженное и написал, что оказался в ловушке, на необитаемом острове — а сейчас направляюсь в Мантис. И если что — буду рад увидеться. Я честно был бы рад. А потом я еще зачем-то написал Лукасю. Извинился, что исчез так внезапно и вкратце обрисовал ситуацию.

Адрес «Портье Лукасю, в ночлежку Развила, Радомеж, Трансильвия» альбатрос надписал без каких-либо возражений, видимо, с Катиной тогда проблемы действительно были из-за закрытости локации. Я бы и Катине со Срджой написал, только я понятия не имею — где они сейчас, а фамилии их я либо не знал, либо забыл.

В офисе торговой компании билет для меня был, и там с меня за него содрали сто двадцать золотых. Lesto в своем репертуаре — даже по мелочам не раскошелятся. Расплатился мелким белым жемчугом, благо скупка товаров располагалась тут же, в соседней комнате — жемчужинки взяли по две золотых, шестьдесят штук. А вот шхуна с медью шла на Лаепай уже прямо сейчас — желаю ли ли я на нее успеть? До Лаепая часа четыре хода, к вечеру прибуду. Я желал.

* * *

Лаепай оказался почти точной копией Суепая, только порт побольше.