Шрифт:
Закладка:
ГОДЫ СВИДАНИЙ
Со стороны наши отношения казались волшебными, между нами словно сверкали искры, и многие говорили, что мы созданы друг для друга. Изнутри это выглядело почти так же — вокруг действительно искрило, но лишь потому, что наши личные истории, полные неуверенности, травм и социального давления, походили на два камня, постоянно бьющихся друг о друга. Мы буквально воспламенялись и полыхали из-за необходимости реально работать над отношениями и из-за противоречий между нашими подлинными и внушенными обществом «я».
В начале отношений (то есть в самом начале, когда я встретил ее на кастинге) у меня возникла глубокая уверенность в том, что Эмили — мой человек, что она та, с кем я хочу создать семью и строить совместную жизнь. Я не могу в точности объяснить, как я понял это, но я понял. Это чувство отличалось от всех, которые я испытывал прежде, и Эмили отличалась от всех, с кем я когда-либо встречался, по многим параметрам: она была полной моей противоположностью и провоцировала во мне то, что никто никогда не провоцировал. Как если бы вы открыли для себя новое упражнение в гимнастическом зале и воспринимаете боль в мышцах после него как показатель, что оно работает. Подобное я чувствовал по отношению к Эмили. Неважно, как трудно было в начале или сколько испытаний это мне принесло, я все равно знал: все происходит правильно. Я ощущал рост, и даже когда он приносил мне дискомфорт, я понимал, что рост — это всегда, всегда хорошо. На самом деле я вряд ли сумею назвать хоть что-то милое моему сердцу, что досталось бы мне без дискомфорта или роста. Эти два понятия неразрывно связаны, и нигде их сочетание не выражается так ярко, как в наших отношениях. Можно сказать, эти совместные испытания подтвердили мое изначальное убеждение: Эмили — мой человек. Проблема заключалась в том, что мы две совершенно разные личности и мой опыт не являлся ее опытом. Короче говоря, она не чувствовала то же самое в отношении меня. Как минимум в начале. Эмили держалась настороженно и робко и не всегда понимала, что делать со мной и фигуральными «нами» помимо того, что нам внушало общество. Фактически первое свидание и последовавший за ним поцелуй прекрасно отражают первые наши месяцы. На том свидании мы отправились на прогулку, искать водопады. Мы хотели дойти как минимум до одного, однако, идя рядом, не были вместе. Я нервничал и был очень возбужден. Я хотел рассмешить ее, но тем утром у меня у самого не получалось смеяться. Меня пугали ее самоуверенность и грациозная внутренняя сила. Я хотел выглядеть так, будто обожаю походы и природу, но глубоко внутри понимал: я городской парень и не обману ее, она легко почувствует малейший признак фальши или неуверенности во мне. Помню, как хотел казаться большим, чем есть на самом деле, потому что был уверен: ей нужно намного больше, чем просто я; я постоянно спрашивал себя, достаточно ли полноценен для нее.
Когда мы вышли, светило солнце, но потом неожиданно пошел дождь. И этот дождь стал для меня словно карточка «выйти из тюрьмы» в «Монополии», подброшенная самой природой. Мы оба сразу же расслабились. В какой-то момент присели на длинное бревно, лежавшее на берегу ручья. И неловко замолчали. Я размышлял, смогу ли победить волнение и поцеловать Эмили. «Нужно сначала спросить ее или лучше просто подождать удобного момента и поцеловать? Необходимо ли мне ее согласие? А может, она из тех, кто ждет, что мужчина возьмет всю ответственность на себя? Или я поднимусь в ее глазах, если спрошу разрешения?» Эти мысли атаковали меня, словно рой злобных пчел, и в конце концов я сделал то, что подсказывало мне сердце, — спросил ее. Она посмотрела на меня, на секунду замялась, а потом, улыбнувшись, сказала «да». «С чем связана эта заминка? Она осуждает меня? Может, думает, что я слабак? Черт, следовало просто поцеловать и рискнуть быть отвергнутым. А может, она такая добрая, потому что мы уже час идем и отказать просто невежливо? Черт! Заткнись, Джастин! Давай!» И я наклонился, поцеловал ее, а она в ответ поцеловала меня. Это было волшебно. Или нет? Я готов поклясться, что между нами проскочил разряд электричества. В этом поцелуе, несовершенном, но таком приятном, я точно почувствовал что-то волшебное. Позже я узнаю: она не почувствовала вообще ничего.
Как я говорил раньше, в моей религии принято глубже изучать особенности того, с кем встречаешься, а не полагаться на дикие и страстные проявления физической любви, так как мы знаем: химия нашего мозга часто заставляет нас путать сиюминутные ощущения и вечные истины. В отношениях с Эмили странным было то, что, какими бы «привлекательными» мы ни казались со стороны — и каждый сам по себе, и как пара, — физическая связь между нами практически отсутствовала. Мы работали в этом направлении. Долго. Можно назвать это проблемой полярности или — как говорят мужчины в гипермаскулинных группах, которые я начал в отчаянии посещать, — дисбалансом мужской и женской энергии. Я прочитал все книги, до которых мог дотянуться, и прошел обязательные для мужчин курсы Дэвида Дейды в попытках отыскать своего внутреннего воина. Ничего не работало. Оказывается, невзирая на мои усилия, Эмили, скажем откровенно, просто боролась со своим влечением ко мне. Сейчас, когда я пишу это, часть меня хочет нажать на капслок и написать что-то вроде: «КО МНЕ? СЕРЬЕЗНО? ОНА МОГЛА БЫ СТАТЬ ТАКОЙ СЧАСТЛИВОЙ!» Так поднимает голову мое эго, желающее скрыть неуверенность, вызванную общением с сильной женщиной. В действительности загвоздка таилась не только в физическом влечении; она пряталась где-то глубже, в моих поступках, в энергии, которая исходила от меня, и все это, соединяясь с травмами и слабыми местами Эмили — общими для многих женщин, — создавало огромную проблему полярности. Это не просто разница между мужским и женским; эта проблема не решается книгами, занятиями и пробуждением внутреннего альфа-самца. Я пробовал все это. Я делал все это. Проблема лежала глубже. Да, ребята, это правда: я не привлекал физически свою подругу, женщину, которую считал той самой, своей, единственной.
Эх, стоило мне написать это, как тут же
