уходить домой.

‒ Мне остаться, Валентина Васильевна? ‒ он с готовностью вернулся на своё рабочее место.

‒ Не знаю... Я вообще ничего не знаю! ‒ ей надо было научить стажёра, показать методы, к которым прибегает следствие, только в голове был разрозненный хоровод мыслей, несвязанных, ничем не подкреплённых, бездоказательных.

‒ Хорошо, если можно, я выскажусь...‒ Игнат робко присел на потертый кожаный диванчик болотно-серого цвета, стоящий возле входа в кабинет.

‒ Валяй...

‒ Подойдите сюда, товарищ капитан, ‒ он встал и подошёл к своему столу, выдвинул ящики, достал лупу. ‒ Посмотрите сами! ‒ он протянул обугленную титановую деталь цилиндра Валентине. Та приблизила лупу к лицу, рассматривая изображение во внутренней поверхности.

‒ А почему молчал весь день? ‒ ей было ясно, что буквы вырезаны не заводом, на котором была изготовлена эта деталь, а преступником. Причём весьма аккуратно.

‒ Вы заняты были... Да и к тому же я думал весь день, а понять так и не смог. Если преступник нанёс эти буквы специально, значит, хотел, чтобы его вычислили. Получается, Колосовским должен быть известен этот код!

‒ А если это было покушением на Семенихина? ‒ такую версию Валентина не исключала.

‒ В материалах по делу я не нашёл ничего сходного с этим кодом.

Валентина села за стол Семенихина. Она никому не позволяла рыться в его бумагах, выбрасывать его личные вещи без ее ведома. Лешка... Ну как же так? Слезы навернулись на глаза... Фёдоров все понимал и тактично уходил в минуты ее слабости и воспоминаний.

Валентина успокоилась и подозвала Игната. Она достала листы, исписанные Семенихиным.

‒ Итак, будем начинать заново! Игнат, сделайте запрос в налоговую инспекцию. Мне важна любая информация. Даты открытия фирм, реквизиты. Почему Семенихин посчитал фирмы офшорными? Значит, счёт открыт за рубежом, и Раудис направился в офшорную зону для обналичивания.

Стажёр записал поручение в блокнот.

‒ Валентина Васильевна, по вашему поручению в розыск Савицкую объявили. Постановление на обыск нужно выписывать?

‒ Конечно, выписывай, зачем спрашиваешь? Ты не дозвонился родителям, мужу? ‒ удивлённо спросила она.

‒ Нет! И это очень странно. Они пропали все...

‒ Подавай всех в розыск! Они свидетели по делу. Господи, Семенихин, ну чем же ты занимался столько времени? ‒ покачала она головой.

Глава 13.

Осень опускалась на город быстро, настойчиво, поливая его ледяными дождями, обдувая холодными ветрами, замораживая. Анна каждый день искала возможность узнать о состоянии Бориса. Единственным человеком, который с готовностью рассказывал о нем, была Алина. Близкая подруга Марины и дочь Бориса всегда отвечала на телефонные звонки Анны, начинающей свой день мыслями о нем, моля Бога даровать жизнь любимому.

Работа языкового центра была приостановлена в последний месяц. Анна отказалась от учеников, заявок на тендеры, переводов. Её сотрудники, словно овечки без пастыря, ждали возвращения начальницы.

В один из осенних хмурых дней ей позвонил директор «Альянса» Владимир Крылов:

‒ Анна Александровна, добрый день! Извините за беспокойство, я понимаю, что вы в отпуске...

‒ Владимир Николаевич, я выхожу на работу. Если мои услуги вам ещё интересны, я приеду.

‒ Спасибо! Ещё как интересны. Жду вас в понедельник к обеду, ‒ ответил Крылов и коротко объяснил предмет обсуждения.

Анна, окрылённая хорошими вестями из больницы о тяжёлом, но все же стабильном состоянии Бориса, позвонила Машеньке и Андрею Валентиновичу. Их работа должна возобновиться с понедельника.

Включиться в работу оказалось очень трудно, даже мучительно: Аню не оставляли мысли о здоровье Бориса.

Ей уже неважно было, с кем он будет жить, кого любить, чьего ребёнка воспитывать и заботиться. Лишь бы видеть его украдкой, издали... Живого...

Мысли о причине покушения не отпускали её. Значит, Боря что-то знал? Или ограбление холдинга и покушение на одного из его владельцев не связаны? За что его хотели убить? Неужели Борис участвовал в финансовых махинациях?

Утро понедельника выдалось хмурым и дождливым. Октябрь поливал Красноярск дождями, монотонными и холодными, рисуя на окнах узоры струящейся водой. Иногда ранним утром уже чувствовалась зимняя прохлада, рассыпающая иней на крышах и стёклах машин.

Анна проснулась довольно рано, чтобы заставить себя позавтракать. Машинально сделала лёгкий макияж и укладку, наскоро оделась. Сотрудники встретили Аню с букетом красных роз, искренне радуясь её возвращению. Андрей Валентинович смотрел с едва скрываемым сочувствием и болью, отчего ей показалось, что он был в курсе произошедших в её жизни печальных событий. Никому из них она не открыла причины своего скоропалительного отпуска. Бледная, немного похудевшая, Анюта со рвением готова была приступить к работе.

В её планы входило расширение офисного помещения: с нового учебного года в языковом центре появились ещё несколько преподавателей, готовых обучать школьников и студентов испанскому и французскому языкам.

Хозяин здания приехал вовремя, захватив заранее составленный его юристом договор аренды. С этого дня языковой центр занимал весь этаж. Ранее закрытые помещения нуждались в благоустройстве, мелком ремонте и оснащении, и Анна с головой окунулась в хлопоты, связанные с бизнесом.

Воспоминания о том, как они с Юргисом поддерживали Борю после смерти его жены, как заставляли, вопреки всему, продолжать жить, карабкаться, не опускать руки, обязывали и её отбросить уныние, тоску и малодушие. Ведь Борис жив! Значит, его восстановление ‒ дело времени…

Берта по-прежнему не отходила от брата. Она дежурила в реанимации вместе с родителями и его дочерью, разделившими с ней заботу. Его периодически отключали от аппарата искусственной вентиляции лёгких, но ожог верхних дыхательных путей и множественные переломы рёбер в сочетании с травмой грудной клетки создавали огромный риск возникновения отёка легких или кровотечения. Дышать самостоятельно длительное время Борис не мог, и врач принял решение не отключать аппараты в ближайшее время.

Лисицына не ошиблась в отношении Ирины. Вид тяжелобольного раненого любовника её удручал. Распечатка телефонных звонков Ирины никакой информации следствию не дала, во всяком случае за период, близкий к взрыву. Валентина периодически видела её в палате Бориса, только участия в уходе за ним она не принимала. Похоже, её чувства не были глубокими. Однако Берта закрывала на это глаза, доверяла ей и спокойно оставляла дежурить ночью. Начальник следствия Орлов запретил родителям Бориса пускать посторонних, опасаясь повторного покушения.

Михаил скрывал от коллег, друзей, чиновников, звонивших ему, подробности взрыва, держа в тайне местоположение сына. Близкие не оставляли Бориса ни на минуту, дежуря по очереди.

В один из пасмурных дней в палату к Борису приехала Ирина, чтобы сменить Берту. Она выглядела уставшей, бледной.

‒ Ирочка,