Вслед за этим, поступила серия различных мелких жалоб. Парочка пенсионеров, пожаловались на соседей по площадке, судя по запаху, периодически занимающихся перегонкой самогона. Женщина, пришедшая с двумя детьми, пожаловалась на пьющего мужа, постоянно не доносящего больше половины зарплаты. А дедуля с палочкой, на учеников старших классов, постоянно курящих за школьным спортзалом.

А когда все заявители, наконец, ушли, позицию за стойкой занял гражданин, долго куривший на крыльце. Им оказался тот самый серьёзного вида товарищ, что подозревал свою жену в серийной измене, выполняемой ежедневно, в момент её десятиминутных задержек, по дороге с работы.

Он отчитался, что всё проверил и на измене поймать свою благоверную не сумел. Но теперь у него появились вопросы, по поводу её частых походов в парикмахерскую и ненормированному стоянию в магазинных очередях.

После этого я ему напомнил, что с ним будет, если он наделает глупостей. А затем, чтобы немного успокоить патологического ревнивца, пообещал, что всё лично проверю. По итогам беседы понял, что серьёзного разговора с его супругой мне точно не избежать. Похоже, придётся спасать бедную барышню.

Закончил приём заявлений в полдевятого вечера. Затем проверил, не следит ли Гамалеев за опорником и, не обнаружив рядом знакомой машины, отправился к отцу за мотоциклом. Однако сразу забрать Урал не смог, так как он клеил пробитое колесо. Пришлось ему помогать. А когда я сел, чтобы уехать, отец меня придержал.

— Саня, ты завтра с утра, если будет кто-то по телефону звонить, трубку лучше не бери — неожиданно предупредил он.

— А чего так? — мигом насторожился я.

— Майор Гамалеев. Я сегодня в дежурной части РОВД случайно подслушал, как он с начальником штаба разговаривал.

— И чего он там задумал?

— Хочет завтра с утра вызвать тебя на дополнительное дежурство с моей мобильной группой ППС, отправляющихся в Москву.

— Значит, этот гад решил мне единственный полноценный выходной обломать.

— Да. И ещё он, похоже, откуда-то узнал, что ты собрался на рыбалку.

— Ясненько. Спасибо за предупреждение.

Уже отъезжая от дома родителей, я проанализировал происходившие сегодня события и внезапно пришёл к выводу, что все они пытаются отвести меня оттого, что я запланировал на завтра.

А может именно так и есть. Ведь оттого, что случится завтра, будет зависеть измениться ли моё будущее кардинально. Раздумывая об этом, я выехал из частного сектора, и тут у меня на пути появился Кошель.

— Иваныч, говорят, ты завтра на рыбалку собрался поехать? — с ходу спросил он.

— Ну, собрался. А ты уже откуда знаешь? — настороженно спросил я.

— Да встретил в секции по боксу твоего племянничка. Тот сказал, что батя тебе мотоцикл отдаёт, на несколько дней.

Услышав о том, кто именно меня сдал, я невольно ухмыльнулся. Вот значит как. Я десятилетний, выдал информацию о своих намерениях.

— А чего это ты в секцию бокса вернулся? Вроде ты уже год как забросил.

— Так, надо же куда-то энергию девать. Тем более если пойду по спортивной линии, это лишним не будет — признался Кошель.

— Вот и хорошо. И кстати, если всё выгорит, то у меня скоро появится возможность о тебе перетереть с одним человечком.

— Это хорошо — сказал Кошель явно обрадованно и посмотрел на мотоцикл — Иваныч, а может, возьмёшь меня завтра на рыбалку?

— Не Гена. Завтра не просто так еду. Я этому человеку давно обещал — соврал я и опять подумал о попытках сбить с намеченного пути. — Давай в следующий раз. И кстати, скоро мы с деревенскими в футбол зарубимся, так что будь на связи.

После разговора с Кошелем, к опорнику вернулся только к десяти. На всякий случай позвонил дежурному. Конечно, мог напороться на что-то серьёзное, но на этот раз мне повезло. Дежуривший капитан, сказал, что вызов по моему профилю был, но он уже отправил на него ППСников. После этого я отчитался, дескать, реагируя на одно из заявлений, пойду разбираться с нерадивыми собаководами. А сам покатил к моргу.

Кац, как и обещал, был на месте. Закрыв за мной дверь, он с интересом начал рассматривать, выложенную на стол, ориентировку на пропавшую студентку и её заляпанную в масле студенческую зачётку.

— Откуда это? — спросил он.

— Скажем так. В результате следственных действий, никак не связанных с пропажей этой девушки, я случайно обнаружил подземный ход, идущий от дома инженеров в сторону комбината. Именно в нём я обнаружил плащ студентки и её зачётку.

— Значит, там её и убили.

— Да. И это объясняет слишком большое количество крови на месте преступления в галерее.

— Я тоже кое-что проверил. Саша, на предоставленных тобой образцах, кровь двух разных групп. Всё это подтверждает наличие второй, настоящей жертвы преступления. Непонятно одно, судя по твоим описаниям, тело должно было остаться на месте.

— А вот что я думаю. — Открыв листок со схемой места преступления, я принялся пририсовывать новый подземный ход. — Студентку забрали из центра Москвы, невдалеке от французского посольства. Именно об этом свидетельствует ориентировка. При этом, я уверен, что использовался Мерседес и вот этот водитель.

Я указал на фото с серийным убийцей, снятое с экрана телевизора.

— А почему она села к нему в машину?

— В кармане плаща, кроме зачётки, обнаружилась крупная сумма в иностранной валюте. Думаю, пятьсот долларов — это очень весомый аргумент. К тому же в машине присутствовала француженка.

— Согласен.

— Затем студентку привези к дому инженеров, куда она вошла вместе с нашей француженкой — сказал я и положил на стол перед доком фотографию с членом делегации олимпийского комитета.

— А водитель?

— Я предполагаю, что он остался в машине.

— Но тогда к кому конкретно они приехали?

— Я более чем уверен, что следы мужчины в галерее и подземном ходе, принадлежат Антону Львовичу Воронцову. — Озвучив фамилию, я заметил, как Кац сморщился, и потому сразу спросил. — Док, мне кажется, или ты его знаешь?

— Да. Сталкивались пару раз. Он военный врач в звании капитана или майора. Пять лет назад приходил на опознание трупа своей молоденькой соседки по площадке. Её нашли за первым общежитием в кустах шиповника.

Услышав новую вводную, я невольно насторожился, ибо в моём будущем док об этом не рассказывал.

— И что там случилось?