Крейн и Дандор прошли по розовым коридорам дворца к южному фасаду. И по пути Дандор серьёзно заговорил, понизив голос, чтоб их не услышали почтительно следовавшие за ними слуги.

— Помни мои наставления о том, что именно тебе надо сказать и как действовать у алтаря, Крейин, — внушал ему старик. — Мне нельзя быть возле тебя, когда ты это сделаешь, так как стоять на том месте дозволительно только особам королевской крови. Если что-то забудешь, то считай пропал.

— Не забуду, — пообещал Крейн, вспоминая подробные инструкции, какие Дандор дал ему рано утром.

— Если ты сегодня сможешь продолжить играть свою роль, не вызвав никаких подозрений, — пылко добавил Дандор, — то у нас будет шанс уже сегодня ночью вызволить Лану и покончить с этим опасным положением.

Они вышли на тянущуюся перед дворцом каменную террасу. Из другого входа туда выходили принцесса Мара и её дамы. На Маре снова красовался королевский багряный плащ. Лицо её было бледным от трагического предчувствия Она отвела взгляд, когда поздоровалась с Филипом Крейном.

Когда Крейн с принцессой и их маленькой свитой двинулись к храму, загремели трубы выстроившейся на террасе стражи. Когда они приблизились к массивному арочному входу в огромное здание с куполом, ужас, владевший Крейном весь этот день, сжимающий ему сердце стальными тисками, стал ещё сильнее, если такое, конечно, вообще возможно.

— Смелей, Лану, — прошептала, сжимая ему руку, Мара. — Таков тяжкий долг королей Бэры.

Тёплое прикосновение её пальцев придало ему сил.

— Я постараюсь с честью исполнить… свой долг, — пробормотал он.

Перед входом в храм на посту стоял усиленный отряд стражи. Крейн и его свита проследовали мимо отдающих честь солдат. А затем Крейн остановился, весь трясясь, и уставился на внутреннее помещение храма.

Оно представляло собой единственный огромный затенённый зал. Это был какой-то громадный амфитеатр с множеством ярусов каменных сидений круто подымающийся от большой округлой вымощенной чёрным сцены. В центре сцены стоял алтарь. Он оказался простым диском из белого кристалла, установленным на чёрном каменном полу. Неподалёку высилась стойка из красного металла с шестью колёсиками, служившими панелью управления алтарем. Вокруг внешней части этой огромной сцены стояли тысяч шесть мужчин, женщин и детей. Все они пришли в белом, и у каждого из них на груди светился значок. Все застыли в мёртвой тишине.

Избранные!

Первые ряды ярусов с сиденьями занимали ярко разодетые представители знати. Другие ярусы, намного выше, погружённые в тень, заполняли жители Ингомара, подавшиеся вперёд, напряжённые и ошеломлённые, следящие за происходящим.

Самое ужасное из всего этого для Филипа Крейна было то, что через внутреннее помещение огромного и безмолвного храма бесцельно дрейфовали десятки светляков. Десятки Электроев проплывали тут, как и повсюду, на глазах у тех тысяч, кому вскоре предстояло самим перейти в состояние этой живой смерти.

Крейн ощутил, как смелость его рассыпается, как песок. Он почувствовал дикое желание бежать от этого надвигающегося ужаса.

— Держись, Крейин! — напряжённо прошептал ему Дандор.

— Я не смогу это сделать… не смогу! — пробормотал заплетающимся языком Крейн, худощавое лицо которого сделалось бледным как смерть.

— Ты должен! — горячо прошептал старый учёный. — Помни, эти жертвы недолго пробудут Электроями. Великий план вскоре сделает возможным их освобождение.

Крейна его слова нисколько не утешили, так как он знал, что если он преуспеет в собственных замыслах, то план марсиан так и не осуществится, и Электрои никогда не освободятся.

— Видишь — вон идут Сурп с Лигором! — прошептал Дандор. — Сейчас ты не должен проявлять слабости!

Массивный Сурп и его красивый сын прошли по проходу к королевской свите. Крейн застыл. Сурп теперь уже должен был знать, что он самозванец, что настоящий Лану по-прежнему у них в плену. Что же в таком случае предпримет этот аристократ?

На жёстком, грубом лице Сурпа было ясно написано удовлетворение. Когда он с преувеличенной почтительностью поклонился Крейну, в его проницательных глазах поблескивало ироничное веселье.

— Приветствую Вас, Ваше Величество! — громко поздоровался он. — Вы что-то задерживаетесь. Такое впечатление, словно вы никогда раньше не видели этого храма.

— Да, — нагло протянул Лигор, и в его глазах с чуть опущенными веками, когда он смотрел на Крейна, сквозило веселье, — кажется, даже пришелец с другой планеты не мог бы быть более поражен, чем вы… Ваше Величество.

Они точно знали! Узнали от Лану, что он с Земли, и насмехались над ним, опираясь на своё знание. Мара и остальные непонимающе уставились на этих вельмож, поражённые их наглостью.

Худощавое лицо Крейна напряглось, когда в нём поднялся не просто жаркий, а добела раскалённый гнев. На какой-то миг он ощутил себя истинным марсианином, истинным королём. Эти наглые выскочки посмели бросить ему такие слова!

— Ты забываешься, Сурп, — язвительно бросил он. — Тебе с твоим нахальным щенком следует держаться своего места, как и всей прочей знати. Мне что, кликнуть стражу препроводить вас туда?

Лицо Сурпа побагровело от ярости.

— Ты ещё смеешь так разговаривать со мной? — выкрикнул он. — Да ты всего лишь…

И сдержал рвущиеся из уст слова разоблачения. Он сдержал их, потому что, обвинив Крейна в самозванстве, признается в похищении короля и измене.

Чуть не лопаясь от ярости, не находящей выхода, Сурп прожёг взглядом землянина. А Лигор, вся спесивая наглость которого растворилась в бешенстве, скалил зубы, словно обезумевшая пантера.

— На место! — грубо приказал им Крейн. — Вы задерживаете церемонию.

Сурп с огромным усилием взял себя в руки.

— Хорошо, Ваше Величество, — проскрежетал он, заставляя почтительное обращение прозвучать словно ругательство.

На жёстком лице аристократа ясно читалась угроза и злоба, равно как и в наполненных яростью глазах Лигора, когда эти двое проследовали и заняли свои места рядом с прочей знатью.

— Лану, мне кажется, что Сурп Лигор открыто тебе угрожали! — обеспокоенно воскликнула Мара.

— Они чересчур обнаглели, вот и всё, — ответил Крейн, хотя всё ещё пребывал в напряжении от этой смертельной конфронтации.

— Будь