— Я думал, что ты собирался объявить во время Жеребьёвки, что путь на Чолу открыт.

— Нет, Крейн, — серьёзно сказал старик. — Я планирую, чтобы это объявление завтра сделал ты, в храме. Заявление сделаешь ты, предполагаемый Лану, как раз перед тем как Избранные уйдут по воле Судьбы, это заставит народ обезуметь от радости и сделает их твёрдыми сторонниками Лану.

Крейн от этой новости совсем пал духом. Ему совершенно не хотелось делать такое объявление, которое воплощало страшную угрозу Земле!

— А почему бы не подождать, пока мы не спасём Лану? — предложил он.

— Мы не можем позволить себе ждать, — ответил на это Дандор. — Так как если Сурп узнает от Лану, что великий план близок к успеху, то может сам объявить об этом, и тогда народ поддержит его.

Крейн не осмелился и дальше противоречить учёному, не рискуя возбудить у Дандора подозрения. Он должен поддерживать в Дандоре убеждение в своей преданности Бэре.

«Я сделаю это объявление, — быстро решил Крейн. — Но буду каждый миг замышлять и трудиться над тем, как сорвать этот великий план».

— Дандор, — спросил он, и на этот раз твёрдо решил получить ответ, — а что произойдёт завтра в храме с теми четырьмя тысячами избранных семей? Ты сказал, что их не убьют.

На лице Дандора появился тот вызывающий трепет ужас, та тень ледяного страха, какая легла на нёго раньше при этом вопросе.

— Да, Крейин, их не убьют, — тяжело ответил он. — Но над каждым человеком на Баре висит словно меч страшная судьба, она, как я тебе уже говорил, висит над всеми, кроме знати и учёных.

— Какая судьба? — настаивал на объяснении Крейн.

Чёрные глаза Дандора, когда тот посмотрел на молодого человека, были мрачными.

— Крейин, помнишь, ты спрашивал меня о тех маленьких огоньках плавающего света, которые видно повсюду на Бэре — об Электроях?

Крейн кивнул. Они озадачивали, его с тех самых пор как он явился на Марс, эти странные предметы, похожие на маленьких светляков.

— И что насчёт этих Электроев?

— Четыре тысячи избранных и их семьи, — серьёзно ответил Дандор, — завтра станут Электроями.

— Что? — воскликнул потрясённый до глубины души Крейн. — Ты хочешь сказать, что все эти люди превратятся в огоньки из электричества и света?

— Это единственная ужасная правда, Крейин, — с печалью признался Дандор. — Это происходило на Бэре долгие годы. Все из виденных тобой бессчётных Электроев, все из тех дрейфующих и нематериальных электрических огоньков некогда были людьми!

Филип Крейн пребывал в шоке, не в состоянии поверить в ту панораму ужаса, какую открыли перед ним слова Дандора.

— Это началось, — мрачно поведал Дандор, — когда мы поняли, что наш высыхающий и умирающий мир не в силах прокормить весь наш народ. И всё же мы не могли для разрешения этой трудности предать смерти какую-то часть нашего народа. Это было бы убийством и погрузило бы наш мир в пучину беспорядков и войн… И тогда один из наших учёных выдвинул решение. Учёные сосредоточились на атомной физике, на изменении внутренней структуры материи, надеясь найти метод трансмутации элементов, который разрешит синтезировать искусственную пишу и воду. Надежда их была разбита вдребезги, так как они узнали, что трансмутация в больших масштабах выпустит на волю неуправляемую атомную энергию, которая уничтожит наш мир. Тогда учёным пришлось забыть об этой надежде, но по ходу дела они многое узнали о строении атома… В частности, они узнали, что электроны и протоны, из которых состоит материя, можно трансформировать в нематериальные фотоны, или корпускулы излучения, путём преобразования электрического заряда электрона или протона в электрическое поле. В эти фотоны можно преобразовать даже живое существо… Живое существо, так вот превращённое в облако фотонов, сохраняет определённую жизнь, определённое сознание, поскольку схема его протонов осталась относительно той же самой как его бывшая электронная схема. Хотя эти материальные частицы стали теперь всего лишь облаком фотонов, нематериальные частицы сохранили жизненно важные матрицы жизни и разума. И такие преобразованные существа могут жить вечно в виде электрических облаков, не нуждаясь ни в пище, ни в воздухе, ни в чём-либо ещё. И эти облака можно в любое время преобразовать обратно в материальных людей… Учёные предложили преобразовать наше избыточное население в таких бессмертных и нематериальных существ — Электроев. Как Электрои, они не живут в нашем понимании жизни, и всё же они и не мёртвые, так как их всегда можно преобразовать обратно в настоящих людей. Они всего лишь вечно дрейфуют над планетой, и в один прекрасный день все Электрои будут преобразованы обратно в людей… С той поры Электроями стали тысячи десятков тысяч бэрян. Теперь вокруг нашего мира бесцельно плавают миллионы слепых, немых, подобных теням существ, дожидаясь дня, когда они снова станут людьми… Существование Электроев — это пустая насмешка, их смутные сознания не в состоянии ничего видеть, слышать или чувствовать, поскольку они, как облака фотонов, не имеют никаких органов чувств. Они чувствительны к определённого рода электрическим эманациям и могут общаться друг с другом посредством воздействия волн, испускаемых их фотонными существами, но не могут поддерживать никакой связи с любыми живыми существами на Бэре. Они всего лишь призраки, плывущие по воздуху, танцуя, дрейфуя в слепую тьму, в которой они не могут ничего чувствовать, ничего слышать, ничего видеть… И вот поэтому, Крейин, мы, народ Бэры, столь долго надеялись и мечтали о получении воды с Чолу. Именно поэтому твой отец, Таркол, дерзнул рискнуть всем в героической попытке добраться до Чолу. Те миллионы одиноких бестелесных Электроев вечно, дрейфующих вокруг нашей планеты, — у нас у всех есть среди них друзья, любимые, которые, молимся мы, смогут в один прекрасный день быть освобождены из своего страшного состояния.

— Господи Боже! — прошептал Крейн. — Все те мелькающие частицы света — некогда мужчины и женщины…

— Да, Электрои — трагедия нашего народа, — серьёзно молвил Дандор, ища в глазах Крейна жалость и печаль. — Каждый бэрянин каждый год боится, что он может оказаться избранным на Жеребьёвке, что он и его семья могут быть призваны вступить в это смутное состояние бестелесного бессмертия.

Крейн глубоко содрогнулся,