Шрифт:
Закладка:
Ну и третье. Субкультура геев специфическая и закрытая и если кто-то полезет что-то выяснять, задавать вопросы, не принадлежа к этой субкультуре – то ответов он не получит, а скандал будет до неба. Тут чуть ли не десяток законов по борьбе с гомофобией. И неважно, кто попадется – немецкий чиновник или американский…
Гомофобия – может сломать карьеру любому.
Он набрал свой номер – и стал ждать. Через секунду к нему постучался некто «Малиновка» – но это был не тот кого он ждал, потому он нажал «отказать». Счастья тебе, Малиновка, настоящего, мужского счастья – но пой где-нибудь в другом месте…
Ага, вот и нужный человек. Мятущаяся душа по имени Милан, страдающая от постыдных проявлений гомофобии в авторитарном сербском обществе. Вот с этим мы початимся…
Он нажал «принять»
На экране появилось лицо человека, которого никак не ожидаешь увидеть в гей-чате…
– Зоран…
…
– Мои соболезнования по Богдану…
– Да…
– Он был настоящим…
– Дерьмом.
Перес рассмеялся
– В разведке нет дерьма. Если у тебя есть дерьмо, используй его для удобрения. Коллега.
– Это точно.
– Что-то известно по тому, кто его?
– Псих. С ПСД. Гораздо интереснее, кто за ним может стоять
– И кто же?
– Русские.
– Русские – удивился Перес – а как насчет Юрия?
– Он тут не при чем. Это похоже, русская мафия. Они используют криминал для решения политических задач
– Хорошо. Моя помощь нужна?
– Нет, пока нет. Здесь справятся.
– Это хорошо. Потому что мне твоя нужна.
…
– Меня вызывали наверх
– И?
– Поручили написать меморандум по Сербии. Два дня.
Божаич хлопнул в ладоши.
– Так это отлично, друг мой. Покажешь завтра? Оговорим акценты.
– Моему шефу не нравится то, что у вас происходит. И мне тоже.
…
– Обязательно было убивать? Договаривались по-другому.
– Кого – убивать?
– Ты черт возьми, знаешь. Думаешь, я поверю в психа с ПТСД и русскую мафию?
Божаич перестал улыбаться
– Что-то я не пойму о чем ты.
– Зоран, ты все прекрасно понимаешь. Когда на мостовую начинают валиться трупы, Госдеп начинает дергаться похлеще локтя скрипача. И не только Госдеп. Начинают задавать вопросы. А ты знаешь – у нас не ждут ответов. У нас их придумывают сами.
– Так тебе и поручили их придумывать, верно?
– Да, и еще. Твоя доля за прошлый месяц уйдет сегодня. В двойном размере.
– Ты меня что, купить собираешься?
Божаич улыбнулся.
– А разве я этого еще не сделал?
Закончив на сегодня работу – Перес рванул по прекрасной автостраде в Штутгарт. Вопрос, который надо решить – должен быть решен и никак иначе.
В Штутгарт он приехал как раз к ночи – дороги в Германии были таковы, что до любого крупного городского центра Германии можно было добраться даже не за сутки – а за пару часов. Штутгарт, промышленный мегаполис – на сегодня закончил свою работу и собирался развлекаться до утра. Немцы любят работать так же как и развлекаться – без тормозов, без границ, без лимитов. Как автобан – конец всех скоростных ограничений.
Центр города – настоящий ад. Проститутки, женского и мужского пола, трансы, двухметровые негритянки в мини, арабская и албанская шпана с полными карманами колес, дикая музыка из всех щелей, неон. Здесь можно за одну ночь совершить все смертные грехи, какие только существуют, и парочку из тех, что в Библии не упомянуты. Вон там, например, в том здании – клуб для скотоложцев. Они не имеют вывески, потому что если найдет полиция – будет дело за жестокое обращение с животным. А вот недавно судили педофила, так его оправдали, потому что он давал деньги детям – и как отметил судья в своем решении – для многих из детей это был основной источник денег.
Но веселый хаос – является таковым только на первый взгляд. Вон стоит Мерседес с подсвеченным неоном днищем – это албанские дилеры. Они следят за порядком, это их улица. Тут без их ведома ни один чек не уйдет…
Но Пересу нужно было дальше, потому он проехал всю улицу и свернул в бывшую промзону. Когда то тут делали телевизоры, хорошие немецкие телевизоры. А потом телевизоры стали делать в Китае, завод обанкротился, бывшие производственные корпуса стояли какое-то время – а потом их переделали под всяческие развлечения…
Он подкатил к клубу, носящему название «Воу». Немцам это слово ничего не говорило, только свои знали, что так называется чеченская боевая башня.
Ему преградил путь бодигард.
– Ле, ты к кому?
Перес остановился
– Адама позови?
– А кто ты такой чтобы звать Адама?
Перес показал поддельное полицейское удостоверение
– Живо, а то завтра вы все в иммиграционный суд поедете…
Качок напряженно размышлял. С одной стороны – он привык презирать служителей закона, для него это были «лохи». С другой же стороны – его род немало денег вложил в то, чтобы отправить его в Европу. И не просто в Европу – в саму Германию. И в горах немало рассказывали про то, что тут полицию не купить, и если вести себя неподобающим образом – то вылетишь отсюда, и больше уже не заедешь. И все деньги, которые с трудом собирала родня – будут потеряны.
Просили не его, просили Адама. И качок решил не обострять лишний раз… в случае чего, это ему отсюда ехать, не Адаму
Он достал рацию с эмулятором Зелло…
– Брат, это я. Тут полиция, Адама просят. Нет, один…
…
Адам вышел через десять минут – это был здоровый, бородатый, бритый налысо здоровяк. Он уже понял, что здесь к чему, помимо этого клуба и еще другого у него три жены были, рожали они исправно и пособие тоже получали исправно. Но руки он лишний раз не распускал.
– Ты кто? – спросил он – если вопросы есть, все в рабочее время. Я законы знаю – ночью допрашивать нельзя.
– А у нас разве допрос? У нас беседа.
– Все равно. Я сейчас адвоката вызову, с ним и говорите!
Перес кивнул. Только достал телефон
– Вызывай. Только сперва сюда посмотри.
Адам посмотрел, изменился в лице.
– Это чо? Это Зелимхан что ли?
– Ага. Позвони ему и спроси, кто я такой.
