Шрифт:
Закладка:
– Значит, все идет по плану? – уточнил Волков у своего лейтенанта.
– Именно так, – отвечал капитан-лейтенант, – в Нойнсбурге мы будем раньше намеченного числа. Вам не о чем беспокоиться, господин полковник.
– Карл, я уже видел у солдат рваные башмаки, а еще знамена запылились. Я хочу, чтобы к смотру все было как должно. Не хочу, чтобы фон Бок к нам цеплялся по всякой мелочи.
– Все будет как должно, господин полковник, прошу вас об этом не беспокоиться, – повторил лейтенант.
Волков взглянул на помощника и не сомневался в том, что все так и будет.
На том они и распрощались. Рыцарь, конечно, не собирался тащиться в пыли с войском, он планировал прибыть на смотр к первому числу. А пока… Смотр есть смотр, и на смотре он, как и его солдаты, должен выглядеть подобающе. А где же еще прикупить хорошей одежды, как не в Ланне? Самый богатый и многолюдный город южных княжеств. Лучшие повара, лучшие купальни и цирюльники, лучшие портные, шляпники, кожевенники, самые изысканные ткани со всех концов мира – все было тут, все было тут.
Первым делом кавалер заехал к одному из лучших, по слухам, оружейников Ланна. Доспех Волкова был в хорошем состоянии, если не считать плохо восстановленного после тяжелого удара шлема, но рыцарь хотел почистить латы. Он мог, конечно, просить о том Максимилиана с Увальнем, но боялся, что они могут повредить тончайший узор, покрывающий каленое железо. Нет, этого нельзя допустить. Драгоценный доспех, подаренный самим архиепископом, должен чистить настоящий мастер. По случаю кавалер также отдал мастеру свой великолепный меч, подарок старого герцога. Мастер обещал быстро восстановить слегка стертую позолоту на эфесе и гарде, а также перетянуть кожу на ножнах. Пользуясь тем, что всю работу нужно было сделать буквально за день, уже к следующему вечеру, мерзавец попросил с Волкова двенадцать монет. Кавалер кривился, но деньги отсчитал.
После он поехал по портным.
Кружева. Раньше он считал, что подобное носят лишь изнеженная знать да женщины из высших сословий. Да, он не был чужд изыскам, с удовольствием покупал себе колеты из бархата, замшевые сапоги и батистовые рубахи, но кружев стеснялся. Так было раньше. Первый же попавшийся портной вынес ему такой колет, что оторвать взгляд было невозможно. Ослепительно синий расписной атлас имел как раз тот самый оттенок, который многие святые отцы порицают и считают сатанинским за его дороговизну и вычурность. Резаные буфы на плечах, тонкие «запястья» и жемчужные пуговицы и… стоячий ворот, над которым белоснежным фонтаном кипели тончайшие кружева, доходившие хозяину колета до подбородка. Также кружева вырывались из-под манжет, скрывая кисть руки чуть не до пальцев. Роскошь. Вот она какая.
* * *
В молодости Ярослав Волков ел из деревянной чашки. Его товарищи арбалетчики запросто могли себе позволить оловянную посуду, а кто не скупился и на медную. Были и такие, что возили с собой и серебряные кубки из добычи, не продавали их, пили из них. Но Волков, несмотря на насмешки сослуживцев, продолжал пользоваться мужицкой деревянной чашкой и деревянной ложкой. Ему было все равно из чего есть. Всю добычу, которую получал, он тут же обращал в звонкую монету и носил с собой в кошеле под одеждой, а не возил в обозной телеге. И если дело доходило до бегства, он и не думал об обозе и своих вещах, что там были, он спасал свою жизнь. Арбалет, кираса, шлем, болты да кошель с серебром – все находилось при нем. А деревянные чашки с ложками да кое-какая одежда – невелика потеря, пусть враг заберет.
Он уже с молодости был расчетлив и прижимист. Нет, не от жадности, а оттого что солдатский труд очень тяжек. А риск увечья или смерти никак не соотносился с теми скудными деньгами, что им платили. Поэтому он и не сорил деньгами, деньги для него были дороги. Волков умел обходиться малым, но думал всегда о большем. Так на него влияли книги, что попадались солдату в ту пору. Он, кажется, не продал ни одной книги, прежде не прочитав ее. Может, из-за книг он стал задумываться и подыскивать себе место получше и побезопаснее, чем Ликурнийская корпорация арбалетчиков. И он нашел такое место.
В гвардии все уже было иначе. Денег втрое больше, уважения – вдесятеро. Ни один офицер не смел «тыкнуть» или быть грубым с гвардейцем: за такое можно нарваться и на дуэль, а среди гвардейцев немало мастеров работы с железом. От безделья некоторые целыми днями торчали в атлетических и фехтовальных залах. Волков тоже туда захаживал, хоть и служил в роте стрелков. В гвардии он впервые стал чувствовать себя человеком. А когда капитан гвардейских стрелков узнал, что Ярослав Волков еще легко читает на трех языках, то назначил его чтецом приказов сеньора. Так тут и вовсе все изменилось. К тому времени он уже был правофланговым корпоралом, то есть вторым после сержанта человеком в полусотне арбалетчиков. А за то, что солдат спас старого герцога в одном тяжелом деле, он был жалован мечом и честью стать охраной штандарта его высочества.
Теперь ему по статусу было положено отдельное жилье. Было оно меньше монашеской кельи, но Волков жил уже отдельно от остальных гвардейцев. Ему полагались две скатерти и две простыни в год. Казна герцога де Приньи оплачивала ему услуги прачки, кухарки и цирюльника. И только тут он стал меняться, перестал носить простую одежду просто потому, что охрана штандарта его высочества не может носить штаны, как крепостной мужик, нищий поденщик или самый бедный солдат. Да и как носить штаны и башмаки, если на поясе у тебя меч с золоченым эфесом? Шоссы, камзолы, легкие сапоги со шпорами… Со шпорами. Зачем шпоры арбалетчику? Чтобы звякали при ходьбе, как у кавалериста. Вещи все были яркими, и еще замысловатые шапки стали в то время его обычной одеждой. Тогда он уже не отличался от придворных герцога и сразу почувствовал, как изменилось отношение к нему. Теперь при встрече какой-нибудь паж или новый при дворе человек раскланивался с Волковым как с равным, а иной раз в узком проходе учтиво предлагал ему пройти первым. И придворные дамы вдруг заметили рослого молодого гвардейца, стали улыбаться ему, а как-то раз было и такое: одна не юная уже дама, проходя мимо, так и
