Шрифт:
Закладка:
«Конечно, ничего. Кроме теплого чувства к тебе».
Я фыркнула, собираясь сказать, что от Рига не надо ждать предательства, но забыла, что Печать уже близко. Поэтому не успела среагировать, когда внезапно усилившаяся боль заставила меня сжаться в комок и вызвала сдавленный стон.
«Черт… Лин, быстрее… кажется, она скоро откроется!»
Демон вздрогнул всем телом и, распластав крылья во всю ширь, спикировал над лесом, как огромный ястреб. Едва не задевая брюхом верхушки деревьев, почти срезая когтями верхние листья и глухо рыча на собственную недогадливость.
«Ты сможешь бросить Огонь?» – тревожно спросил он, напрямую двигаясь к цели.
Я мельком глянула вниз, на уже почерневшую траву и покрывающиеся уродливыми серыми пятнами деревья, из которых стремительно уходила жизнь, и кивнула.
«Конечно».
«Тогда готовься. Подлетаем. Ниже мне уже не нырнуть – слишком много деревьев. Могу не успеть вывернуть крылья. Поэтому давай я сначала дыхну своим огнем, чтобы открыть колодец, а потом ты бросишь Огонь. Только не промахнись, пожалуйста».
При виде превращающейся в пустыню Равнины, в которой через пару часов должен был открыться новый прорыв, у меня сами собой сжались кулаки.
«Не волнуйся, Лин – в ЭТУ гадость я точно не промахнусь».
«Хорошо… внимание… Гайдэ, считаю: раз…»
У меня болезненно сжалось что-то внутри.
«Два…»
Я проворно достала из кармана Огонь и сжала в руке.
«Два с половиной…»
– Ли-и-э-э-о-у-р-а-а! – прошептала я, поднеся шарик к самым губам. Тот мягко дрогнул, и внутри него загорелась знакомая, пока еще слабая, но очень быстро разгорающаяся голубая искорка. – Давай, Лин. Я готова!
«Три!»
Свесившись с левого бока летящего на полной скорости дракона, я прищурилась от бьющего в лицо холодного ветра и напряглась, когда черный бок подо мной подобрался, а потом из-под наползающих друг на друга чешуек начал пробиваться слабый золотистый свет. Лин готовил свой фирменный огненный выдох. Причем готовил недолго и, едва я успела замахнуться, вытолкнул из себя тугую струю жидкого огня, которая с ревом и искрами метнулась в сторону небольшого, покрытого омертвевшей травой холмика.
Я чуть прищурилась и швырнула Огонь следом, тщательно прицелившись и отсчитав положенные мгновения. Кинула с силой. Так, как только могла. Но слегка по дуге, чтобы драгоценный шарик забросило точно в распахнувшийся в земле зев, из которого нас обдало настоящим смрадом.
То, что там уже воют от нетерпения Твари, я вполне могла себе представить. То, что их там должно быть ОЧЕНЬ много, больше не вызывало сомнений. О том, что они, быть может, в этом не слишком виноваты, я тоже успела подумать. И даже вспомнила о поразительно спокойном кахгаре, который единственный из всех сумел унять мою боль.
Но сегодня дело было не только во мне – сегодня Твари угрожали Равнине. На кону стояло не только мое благополучие, но и жизни тех, кто рискнул мне довериться, поэтому рисковать я не могла. Даже в том случае, если томящихся от нетерпения Тварей властно призвали и, не слушая возражений, заставили сюда прийти.
Как ни странно, я не сожалела о содеянном. Мне совсем не было жаль тех, кто так жадно стремился к поверхности. Ведь сейчас они причиняли мне боль. А еще они полностью зависели от другого Хозяина и подчинялись только ему.
Поэтому у меня не было сочувствия к ЭТИМ Тварям. И не было сомнений в том, что я поступаю правильно. Между нами шла война. Жестокая, кровавая. И они, несмотря ни на что, были моими врагами, поэтому я не могла поступить по-другому. Как, вероятно, не могли этого сделать и они. Так что все правильно. Кто бы что ни говорил, а все это только правильно: они напали, я защищаюсь… они делают мне больно, я делаю больно им… иного не бывает. Око за око. Зуб за зуб. Несколько дней назад они мне помогли, и я их тоже не тронула. Несколько дней назад мы общались на равных. Но раз они пришли сюда с намерением убивать, если воля, заставляющая их идти вперед, так сильна… что ж, остановить их по-другому я не могу. А значит, и сожалеть не о чем.
Быть может, когда-нибудь мы найдем способ существовать рядом без убийств. Но пока этого, увы, не получается. Они первыми нарушили перемирие. Так что я всего лишь возвращаю им этот удар.
«Есть! – торжествующе взревел Лин, проворно набирая высоту. – Молодец, Гайдэ! Ты опять попала!»
Я слабо улыбнулась.
«Да. Осваиваю потихоньку искусство снайпера».
«Сколько у нас времени?»
«Секунд пять. Я решила не давать больше… на всякий случай».
«Значит, мне надо лететь быстрее, – задумчиво осознал Лин и поднажал, отчего меня рывком вмяло в крепкую чешую и почти размазало по его спине. – Держись! Сейчас рванет!»
Я заранее закрыла глаза и отвернулась, уже хорошо зная, что за этим последует, но веки все равно обожгло, а уши мгновенно заложило, когда далеко внизу, почти догоняя улепетывающего во все лопатки шейри, взметнулось яркое синее пламя.
Да. Мы это уже проходили. И все это уже видели – несколько месяцев назад, возле Серых гор, когда кидали такой же симпатичный шарик в разверзшийся на земле прорыв. Просто тогда мы уже опаздывали. Тогда он успел не только сформироваться, но и разинул свою жадную пасть. А сегодня мы застали самое начало, поэтому последствия не должны быть такими ужасающими, как там. Да и заряд у шарика я взяла самый скромный.
Может, пронесет?
«Готово!» – торжествующе крикнул Лин, ловко увернувшись от длинного лизуна Голубого огня, внезапно взметнувшегося чуть ли не до самого неба и попытавшегося цапнуть его за хвост.
Я тяжко вздохнула и, прислушавшись к себе, с грустью подумала, что нет, не пронесет. Уже чувствую, как в животе разгорается знакомый огонь. Слышу, как содрогается от боли израненная земля. Знаю, что очень скоро и меня коснется ее боль. А поэтому заранее сжимаю зубы и готовлюсь к самому страшному.
«Я помогу, – прошептал изнутри полузабытый призрак. – Позволь мне, Гайдэ. Не отталкивай хотя бы сейчас. Я смогу, я справлюсь. Теням это совсем нетрудно. Я сумею остановить ЭТО. Поверь, я тебя удержу».
«Держи», – таким же слабым шепотом согласилась я, едва успев до первой волны сумасшедшей боли. А потом кто-то мягко и осторожно отодвинул меня в сторону, благородно взяв на себя мои немаленькие проблемы. И даже не сказав ничего насчет того, что мне, как даме, весьма позволительно сейчас красиво потерять сознание.
Сколько длился период безвременья, сказать трудно. Сидя в своей заветной комнатке и неподвижно глядя
