Только ученик не может причинить по-настоящему большого зла, Мортон же далеко не ученик.

Чуть в стороне от дороги стоял каменный сарай. Окна не светились.

–Остановимся здесь!– крикнул Хивел.

Они привязали коней за подветренной стеной, вошли и зажгли фонари; всарае было пусто, если не считать тряпья, занавешивающего окна и двери. Пахло торфом и навозом.

Цинтия сказала:

–До дома Мэри ехать не так и далеко…

–Он от многого огражден,– сказал Хивел.– Само ее присутствие… минутку.

Кто-то еще был сМортоном, не другой чародей. Оставалось не так много вариантов.

Хивел вытащил из глазницы венецианский глаз. Держа его в согнутой ладони, в тени, поймал из воздуха одну прядку энергии, притянул, завязал. Внутри стекла заплясали искорки. Хивел дождался, когда свет в шарике разгорится, и заглянул в зрачок…

–Что случилось?– Цинтия пыталась поднять его на ноги.

Колени болели от ушиба. Хивел думал, что потерял глаз, однако нет – пальцы по-прежнему мучительно сжимали стеклянный шарик.

Он видел Мортона с абсолютной ясностью, видел, что тот делал вБреконской башне.

–Эдуард…– хрипло выговорил он.

–Принц?

Хивел видел и то, что лежит перед Мортоном, и то, что Мортон с ним сделал.

–Нет. Король.

Он встал, отдернул рваную занавеску, поглядел в небо. Луна скрывалась за облаками, однако он знал, что она в последней четверти. Благоприятное время для чародейства, но не для насылания чар издалека. Даже эта чудовищная жестокость, чудовищная гнусность подчиняется законам энергии и вещества.

–У нас мало времени,– сказал он, пытаясь сообразить, как лучше это сделать.

–На что у нас мало времени? Что с королем?

Хивел сказал, очень осторожно:

–Что можно сделать для человека, которого хватил апоплексический удар?

–Очень немногое. Время, забота… любовь.

–Не годится,– процедил Хивел сквозь зубы и сел на земляной пол.– В левой седельной суме у меня есть свечи и кусок дуврского мела. Не могли бы их мне принести?

–Зачем они вам?

–Мы с вами отправляемся вВиндзор,– сказал Хивел, развязывая шнурки на башмаках.– Дорога короткая, но трудная.

–А эта точка – дорога вВиндзор,– сказал Хивел.

–А эта точка – дорога вВиндзор,– повторила за ним Цинтия.

Хивел зажег короткую свечу и поставил ее в треугольник, нарисованный мелом на земле, ближе к вершине.

–А это Виндзорский замок, в который ведет дорога,– повторила за ним Цинтия.

Хивел зажег последнюю свечу, поставил ее в острый угол треугольника, бросил на землю кусок артиллерийского фитиля, которым поджигал свечи.

Он медленно встал, чувствуя, как ветер продувает тонкую шерстяную одежду. Земля холодила босые ступни. Свечи не грели и почти не давали света.

Поскольку это было в его природе, он гадал, что именно делает, какие рычаги вселенной нажимает. Безусловно, он не мог перенести двух человек на сто пятьдесят миль одной лишь силой желания. Ничто не произойдет снаружи, а что-то внутри может надломиться и убить его; он такое видел.

И все же есть правила и правила. Раздеться, уменьшить вес – разумно; закрепить дорогу картой из меловых линий и свечей – тоже понятно. Однако он не понимал, отчего по Дороге надо идти босым и без фонаря.

А вБреконской башне человек истязал другого человека, а затем убил его, чтобы третий умер мучительной смертью. Непонятно, как одно следовало из другого. Это всего лишь желание, пусть и сножом в руках. И все же Хивел знал, что оно работает. Такое он тоже видел.

Последняя из пяти колдунов, неподвластных разрушительному действию собственных чар, была венгерская аристократка, которая всякую магию сопровождала человеческим жертвоприношением. Она была очень могущественна.

И она верила, без тени сомнения, что пока ей есть кого убивать, она не сгинет, и ничто этого не опровергало. Умирая, она даже не прокляла толпу, рвавшую ее на куски.

Хивел был там и видел, как все случилось.

Джон Мортон побывал у нее за несколько лет до него.

Хивел подошел кЦинтии; она, завернувшись в плащ, стояла у основания треугольника. Свечи подрагивали в темноте, треугольник и впрямь напоминал дорогу, с фонарями по обе стороны, уходящую в бесконечную даль.

–Готовы?– спросил Хивел.

Она кивнула, сбросила плащ, выступила из башмаков. На ней была атласная рубашка, серебристо-серая, и серебряная лента в волосах. Хивел подумал, что позже расскажет ей про Арианрод.

–Надеюсь, мы не появимся на виду у короля Эдуарда,– заметила она, немного дрожа.– Его м-может хватить удар.

Хивел сказал:

–И, Цинтия…

–Да?

–Достаточно сильная магия имеет… побочные эффекты. Это называется корона, или просто утечка. Что-то такое…

–В-вы хотите сказать, что были под влиянием, тогда, вЛ-Ладлоу…

–Подозреваю, что да. Это не меняет сути того, что я сказал… но я прошу прощение за то, как это было сказано.

–Надо быть колдуном, чтобы это почувствовать? В смысле, чтобы поддаться?

–Нет.

Когда мы уничтожаем себя, подумал он, мы можем утянуть за собой остальное человечество.

–Т-тогда не извиняйтесь. Уж п-передо мной так точно. Главное, перенесите меня куда-нибудь, где потеплее.

Хивел начал мостить дорогу. Британия разворачивалась перед ним, яркие, как пламя свечи, опорные точки: Херфорд, Глостер, Оксфорд, Мейденхед. Дорога тянулась, пусть в один шаг…

Его ударили в копчик, он грохнулся на землю, услышал собственный стон. Свеча прокатилась мимо лица и погасла. Он машинально выставил руку, загораживаясь от следующего удара; чья-то рука перехватила ее, большая, не Цинтии. Вокруг мелькали фонари. Что-то холодное коснулось запястья – металлическое, сальное. Затем рука в перчатке схватила его щиколотку, и он вновь ощутил тот же холод: если его резали ножами, то лезвия были нечеловечески острые.

Тут его запястья стянули, иХивел понял, что это за холодный металл: свинцовые стержни, отлитые в форме змей. Не такие мощные, как железо, но прежде чем он успел собрать силы, на него надели железные.

Он невольно гадал, отчего треклятые змеи так действуют.

Наконец фонари перестали мелькать, иХивел увидел тех, кто ворвался в сарай. Их было пятеро или шестеро, обычные солдаты в ливрее герцога Бекингемского. Ну разумеется, подумал Хивел. Мортон не мог бы творить свои мерзости вБреконском замке без ведома хозяина. Один солдат держал в ладони черную, как будто изъеденную серебряную подвеску, иХивел понял, как их нашли.